Array Сборник статей - Псевдонимы русского зарубежья. Материалы и исследования

На то, что за Юст’ом скрывается именно Шехтман, среди прочего указывает и тот факт, что под этим псевдонимом описаны кровавые события в Киеве, живым свидетелемкоторых явился автор [163].

За подписью «Юст» в РАС печатались разнообразные материалы, свидетельствующие о том, что данный псевдоним репрезентировал весьма компетентного автора [164], который, подобно Берхину, принадлежал к руководящим кругам ревизионистского движения. Об этом говорят и его детальная осведомленность в расстановке сил на карте политического сионизма, в спорах между собой разных сионистских группировок, и взгляд человека, находящегося не вовне, а в их эпицентре, и зрелость высказываемых по их поводу суждений [165]. Юст, как и предполагаемый нами владелец этого псевдонима, не был чужд и культурной тематики, см., скажем, его репортаж «На выставке И. Рыбака» [166].

Резонно предположить, что имя Юст является производным от Юс (еще один псевдоним Шехтмана в РАС [167]), которое, в свою очередь, вероятно, восходит к уменьшительно-ласкательному имени Юзик, Юсик, Юс – детско-юношеской и домашне-приятельской трансформации Иосифа, Йосефа, Йоси. Превращение же Юса в Юст’а, очевидно, обязано игровому сдвигу-поиску в имени новой смысло-языковой семантики: Юст (Just – Justus) – «право», «законность», «справедливость» (не исключено, что в имплицитной форме – даже «судящий»). Возможно, следует принять во внимание хотя и менее релевантное, но имеющее право на существование объяснение, что Юс стал Юст’ом, дабы избежать невольной связи с Ю-с’ом (так, «сокращая» свой псевдоним «Юниус», подписывал некоторые материалы один из активнейших авторов РАС А. М. Кулишер).

Ю. Борисов и Юст на страницах «Рассвета» остались, даже когда в 30-е гг. Шехтман стал там появляться реже, см. статью первого «Пытка продолжается» – о массовых арестах евреев в России для выкачивания иностранной валюты и золотых монет [168]– и в том же номере фельетон Юст’а «Из парижского блокнота» – об антисемитизме «парфюмерного короля» Франсуа Коти, объявившего кампанию против «иудео-германских банкиров», якобы овладевших мировым капиталом и диктующих свою волю правительствам и парламентам всех стран [169].

Вообще это был твердый принцип, принятый в журналистике и проводимый и в ЕТ, и в РАС фактически без исключений: автор мог выступать в номере с несколькими материалами, однако использование одного и того же имени не допускалось (это, заметим, в каком-то смысле облегчает работу по дешифровке псевдонимов). Как правило, Шехтман давал более одного материала в номер, т. е. почти постоянно складывалось такое положение, когда, помимо автонима, нужно было ожидать еще Юса, Юста или Ю. Борисова. При этом, как и у Берхина, бросается в глаза «распределение функций» между именем и псевдонимом: подлинной фамилией подписывались обычно материалы, связанные с политико-сионистской тематикой, с кругом проблем, где автор выступал как публицист-аналитик, пропагандист сионистского движения; псевдонимами – все прочие, включая рецензионно-библиографические обзоры, статьи и заметки, под которыми почти нигде нет имени Шехтман, а только Ю. Борисов [170], Юст [171], И. Ш. [172], И. Ш – н [173]или И. Б. [174]Этот принцип выдерживался довольно строго, и тем самым в сознании читателя формировалась некая, что ли, дифференциальная модель: какие-то проблемно-тематические сферы закреплялись за собственно именной, а какие-то – за псевдонимной ипостасью одного и того же автора.

Так, например, в номере № 22 от 5 июня 1927 г. под фамилией Шехтман напечатана статья «В борьбе за национальные права» (С. 5–7), под псевдонимом «Юст» – «Французские антисемиты и дело Шварцбарда» (С. 9–10) [175]. Или материалы, которые следуют один за другим: первый – «Не то» (о Еврейском университете в Иерусалиме) подписан подлинной фамилией [176], второй – «Советские колонизаторы» (о Биробиджанской автономной области) – Ю. Борисовым [177]. То же касается статьи Юст’a «“Армянская колонизация” в Палестине» [178], следующей за материалом И. Шехтмана «Чужой опыт (Вл. Войтинский. Силы современного социализма)» [179].

Кстати, по поводу упомянутых «советских колонизаторов». Поскольку тематический реестр в РАС был, скажем так, конечен, это порождало эффект циклических филиаций – обзора одной и той же, по существу, проблематики то ли с разных точек зрения, то ли в ее временном движении и эволюции. В этом случае происходила в своем роде «специализация» псевдонима, как это нередко бывает, когда в крупном печатном органе за определенным автором закрепляется определенный круг тем. В плотном по тематической парадигме и достаточно скромном по количеству сотрудников пространстве еврейского еженедельника фигура одного и того же автора подвергалась неизбежному расщеплению, дифференциации и своего рода «полифонизации» – условия, при которых возникновение псевдонима становилось весьма естественным и органичным. При этом, выполняя функции некоего, что ли, «бренда», псевдоним нередко прикреплялся не к какому-то широкому проблемно-тематическому направлению, «кусту» тем, а к некоторому определенному их набору. Подготовленный евсекцией грандиозный сибирский проект землеустройства евреев в Биробиджане с будущим созданием там автономной еврейской социалистической республики (что, как известно, и осуществилось) – яркая тому иллюстрация. Освещением этого проекта в «Рассвете» во второй половине 20-х гг. занимался Шехтман, и неизменно под псевдонимом «Ю. Борисов». Его статьи-фельетоны были направлены на разоблачение этой шумной политической акции, метко названной в одной из них «фразеологическим маскарадом» [180].