Марк Алданов: Русский Дон Жуан

У Альфреда де Мюссе есть такие стихи:

Тут многое верно. Конечно, не все поэты писали о Дон-Жуане, но писало о нем, вероятно, больше поэтов, чем о каком бы то ни было другом легендарном человеке. Я видел когда-то ученую книгу «Дон-Жуан в поэзии и музыке». [11] По-видимому, имеется в виду книга: Simone-Brouwer F. de. Don Giovanni nella poesia e neléarte musicale. Storia di un dramma. Naples, 1894. Если память мне не изменяет, в ней назывались имена нескольких десятков поэтов и композиторов, избравших его своим героем. Среди них были люди гениальные, как Мольер или Моцарт, были талантливые и очень талантливые, как Тирсо де Молина, Мюссе, Ленау, Зорилья, Мериме, Александр Дюма, [12] Перечисляются следующие произведения, раскрывающие донжуановскую тему: комедия Мольера «Дон Жуан, или Каменный гость», опера Моцарта «Дон Жуан», пьеса Тирсо де Молины «Севильский озорник, или Каменный гость», поэма А. де Мюссе «Намуна», драма Ленау «Дон Жуан», драма Соррильи «Дон Хуан Тенорио», новелла Мериме «Души чистилища», пьеса Александра Дюма-отца «Дон Жуан де Маранья, или Грехопадение ангела». были и бездарные. Не составляет исключения и русское искусство. О Дон-Жуане написал драму «Каменный гость» величайший русский поэт Пушкин. Ее положил на музыку композитор Даргомыжский. Поэму, или тоже — драму, «Дон-Жуан» написал известный поэт 19-го столетия граф Алексей К. Толстой, которого не надо смешивать ни с автором «Войны и мира», ни с недавно умершим советским романистом Алексеем Н. Толстым. Мюссе говорит, что этот сюжет всегда возвеличивал избравшего его писателя. Это не так. «Каменный гость», конечно, не лучшее произведение Пушкина, как и «Le Festin de Pierre» не лучшее (хотя и очень замечательное) произведение Мольера.

Мы в сущности ничего почти не знаем об «историческом» Дон-Жуане Тенорио. Согласно севильской легенде, был когда-то такой regidor, страшный человек, красавец и бреттер, имевший огромный успех у женщин, убивавший своих соперников, совершавший разные злодеяния, имевший бесчисленное множество врагов. Враги в конце концов устроили ему западню, убили его и, пользуясь какими-то случайными обстоятельствами, взвалили убийство на статую командора Уллоа. Должно быть, это именно так было. Легковерные поверили. Нелегковерным, вероятно, было очень удобно воспользоваться такой версией, чтобы замять дело: не судить же каменную статую. «Смерть любого человека кого-нибудь устраивает». Смерть Дон-Жуана Тенорио верно обрадовала очень многих мужчин. Легенда говорила, что он пригласил на ужин статую убитого им человека. Статуя приняла приглашение. Она явилась в назначенный день и час — для мщенья.

Я не могу отрицать, что это легенда потрясающая. Теперь, после бесчисленных поэм, драм, повестей, опер, балетов — нам трудно воспринять ее так, с той свежестью впечатления, с какой ее принимали испанцы 17-го столетия. Кивок статуи, «тяжелая поступь Командора», «пожатье каменной его десницы», истинно страшная в этих сценах музыка Моцарта, — «Don Giovanni а cenar teco minvitasti! E son venuto!. .» [13] Цитируется либретто оперы Моцарта, автором которого был аббат Лоренцо да Понте. — это все уже давно, с юношеских, если не с отроческих, лет заняло какое-то место в нашей душе, как «Дух Ванко» Шекспира, как кровавое пятно леди Макбет. [14] Имеются в виду мотивы трагедии Шекспира «Макбет». Думаю, что зрителей представлений в испанских монастырях, немного позднее современников Тирсо де Молина, эта легенда поражала и приводила в ужас. Есть что-то волнующее даже в самом названии трагедий, в тяжелых, звучных словах: «Каменный гость», «Le Festin de Pierre», «Das steinerne Gastmahl», «Un testigo de bronze».

Пушкин написал свою драму в 1830 году. Ему был 31 год, — ровно столько, сколько Моцарту в год создания «Don Giovanni». Конечно, и влияние шло от Моцарта. Не думаю, чтобы Пушкин знал Тирсо де Молина [15] Речь могла бы идти лишь о том, что пьеса Тирсо де Молины была известна Пушкину в пересказах Лагарпа, Вольтера и А. В. Шлегеля. или (кроме Мольера) французских авторов пьес и поэм о Дон-Жуане, как Доримон, [16] Имеется в виду трагикомедия: «Le Festin de Pierre ou le Fils criminel» (1658). Виллье [17] Имеется в виду трагикомедия: «Le Festin de Pierre ou le Fils criminel» (1659). и др. Но, разумеется, он не мог не знать, что это сюжет очень избитый (несколько опер о том же было уже написано и до Моцарта). «Дон-Жуан» Байрона оказал на него огромное влияние. [18] О комедии Мольера, опере Моцарта и поэме Байрона как источниках «Каменного гостя» Пушкина см. комментарии Б. В. Томашевского в издании: Пушкин А. С. Полн. собр. соч. М.; Л., 1937. Т. 7. С. 553—571. Однако, как известно, байроновская поэма не имеет ничего общего с прославленной испанской легендой. Пушкин мог говорить себе, что Шекспир заимствовал сюжеты своих трагедий из старинных хроник. Но это было все-таки другое дело. Хроники были малоизвестны, их авторы писали прозой и ни о какой поэзии не заботились. В писателе, даже в гениальном, как Пушкин, все-таки почти всегда где-то сидит литератор, думающий о том, что о нем скажут, и в особенности о том, что о нем напишут. Пушкин не очень этого и стыдился. Где-то в стихах, им при жизни не напечатанных, он с чарующей откровенностью говорит: «На критиков я еду, не свищу, — Как древний богатырь, а как наеду... — Что-ж, поклонюсь — и приглашу к обеду». [19] Заключительные строки 14-й, пропущенной строфы «Домика в Коломне». Теперь, уже более полувека, его имя окружено в России таким посмертным культом, каким не окружено ни одно другое литературное имя; о каждой его строке написаны и пишутся десятки страниц, все растет наука пушкиноведенья, уже мало отличающаяся, например, от шекспироведенья в англосаксонских странах. Но при его жизни было не так, совсем не так: он, правда, был знаменит, уже тогда считался первым русским писателем, но критики совершенно с ним не церемонились и нередко грубо над ним издевались. Он мог предвидеть упрек в банальности, в избитости темы, насмешки: «Что нового сказал о Дон-Жуане г. Пушкин? Опять командор и еще командор? Зачем он не взял сюжетом какую-либо русскую легенду» и т. д. Скажу, кстати, что «Каменный гость» так при жизни Пушкина напечатан и не был. Он появился уже после того, как поэт был убит.