Сборник статей - Морфология праздника

См. об этом подробнее: [Мартынова: 17–18].

Речь идет, вероятно, о новом английском переводе: Propp V. Morphology of the Folk-tale. Second Edition, Reversed and Edition with a Preface by Louis A. Wagner, New Introduction by Alan Dundes / University of Texas Press. Austin; London, 1968.

Пропп цитирует по памяти, точная цитата: «Что ни говорите, а в титуле есть что-то необъяснимое, обаятельное». См.: Чехов А. П. Ариадна // Полн. собр. соч.: В 30 т. М., 1974–1983. Т. 9, 1977. С. 112. Князь Мактуев сватался к Ариадне, но получил отказ.

О соотношении пропповского анализа с марксизмом и сравнительно-этнографическим методом теперь см. [Уорнер 2005: 60–68].

Стереотипное сравнительно-этнографическое рассмотрение образов героя и змея см. в энциклопедии [МНМ I: 296–297; 468–470].

A 2-sag 3(шумер, «бьющий (по) руке») можно перевести как «отнимающий силу».

Энлиль, как и все остальные шумерские боги, был поколением младше небесного бога Ана.

О получении Нинуртой ME (здесь – магическая сила, помогающая одолеть врага) перед битвой с Асагом повествует миф «Путешествие Нинурты в Эреду» [Емельянов 2000: 71–83).

В шумерское время львиноголовая хищная птица Анзу (шумер. Имду-гуд) была существом, олицетворявшим судьбу и покровительствовавшим царской власти. В начале Старовавилонского периода амореи, захватившие значительную часть Месопотамии, продолжали поклоняться божествам ниппурского культа. Но отношение к птице Анзу с течением лет менялось. В последний раз положительное отношение к этому мифологическому существу выражается в одном из гимнов Липит-Иштара. Его преемники уже относятся к Анзу как к олицетворению зла, считая его похитителем судеб и атрибутов царской власти. См. [Annus 2002: 109–121].

Возложение кому-то на колени младенца означает ритуальное признание его отцом или усыновителем. Ануннаки стали восприемниками Анзу от самой Земли.

Эллиль – аккадское ассимилированное произношение шумерского имени Энлиль.

Белет-или – мать всех богов.

Таблица судеб включала в себя все ME и судьбы страны, определенные Энлилем на предстоящий год, т. е. основу законодательной деятельности богов.

Здесь не обойтись без терминологического анализа. В шумерских текстах и герой, и вредитель неоднократно сравниваются со змеем, но это именно сравнение, а не описание их внешнего вида. В тексте «Нинурта и Асаг» Асаг называется змеем- муш в следующих случаях: Асаг, подобно змее, протянул голову по земле (muš-gim sag ki-a im-mi-ib 2-be 2; [Lugale, 170]), подобно могучей змее, на страну закричал (muš-sag-kal-gim kalam-ma šeg 11bi 2-in-gi 4-gi 4; 175). Нинурта назван змеем- мирша : он – потоп, неустанный змей, покоряющий враждебную страну (a-ma-ru mir-ša 4nu-kuš-u 3ki-bal ga 2-ga 2; 3), он – владыка, небесный змей, омывающий топор и булаву (en mir-sa 4 gišda 3-а gištukul-e a tu 5-bi 2-ib 2; 127). Кроме того, Нинурта назван драконом ( ушум ), обвившим самого себя во враждебных горах (ušum ni 2-ba gur-gur; 10). Слово муш (змей) встречается еще в двух контекстах: одним из горных трофеев Нинурты был семиголовый змей (muš-sag-imin; [Angim, 40, 163]; [Lugale, 133]); одно из оружий Нинурты называлось «семиустая великая змея-убийца» (muš-mah-ka-imin sag-giš-ra-ra; [Angim, 138]). Таким образом, терминологический анализ позволяет сделать совершенно определенные выводы. Герой и вредитель сопоставлены с разными видами змей. Сравнение со змеем употребляется в случай Асага для изображения его могучего голоса и гибкости; в случае Нинурты – для описания его способности вызывать потоп и усмирять враждебные страны. При этом ни герой, ни вредитель не имеют постоянного змеиного облика. Более того, в гимне «Нинурта и Асаг» Асаг один раз сравнивается с хищной птицей: giš-nu 11-gin 7kur-ra А 2-sag 3-ge igi-huš ba-ši-in-il 2«Подобно хищной птице, Асаг в горах зло на него смотрел» [Lugale, 286].

Вредитель не помнит своего родства и хочет добиться победы только за счет личных усилий агрессора. Для героя и его окружения он предстает как дикарь, пытающийся разрушить основы городской цивилизации. Так оруженосец Нинурты Шарур говорит о происхождении Асага: «Хозяин мой! Небо излило семя на желто-зеленую землю! Нинурта! Асага она породила, не знающего почтенья – Дитя, что не грудью матери вскормлено, а молоком диких тварей! Хозяин мой! Это – отродье, отца не знающее, гор погубитель!» [Lugale, 26–29].

[Lugale, 416–680]. Этот же мотив возвращения с горными трофеями и последующей интронизации встречаем в тексте «Энки и устройство мира» (стрк. 251–385). Вместо священного брака здесь описано оплодотворение рек.