Александр Васькин - В поисках лермонтовской Москвы. К 200-летию со дня рождения М.Ю. Лермонтова

Ну а Михаилу Юрьевичу Лермонтову уготована была короткая жизнь. Могли ли бабушка и его отец предполагать тогда, что завещание это никогда не исполнится, что наследник погибнет гораздо раньше…

Будучи оторванным от Москвы, от света, Лермонтов не мог не пережить некий комплекс провинциализма, заставляющего его с еще большей силой любить Москву, ждать с ней встречи, ценить каждое свидание с Первопрестольной. Потому, быть может, и запомнил он так сильно приезд с бабушкой в старую столицу в пятилетнем возрасте.

Но гораздо чаще начиная с 1818 года в теплое время года Елизавета Алексеевна выезжает с любимым внуком (не отличающимся отменным здоровьем) на Северный Кавказ, где живет ее племянница Е.А. Хастатова. Местные чембарские эскулапы нашли у мальчика золотуху, связав с этой болезнью даже определенную кривизну его ног. Все эти годы жизнь Лермонтова так и проходит: между Тарханами и Северным Кавказом, и пока еще для Москвы места не находится.

В Пятигорске, городе, который сыграл в жизни Лермонтова роковую роль, Лермонтов познакомился с семьей Павла Петровича и Марии Акимовны Шан-Гирей, родственников его матери. Их сын, Аким Павлович Шан-Гирей (1818–1883), станет близким другом поэта на всю оставшуюся жизнь, а также щедрым источником воспоминаний о нем.

Отношения с Шан-Гиреями завязались настолько близкие, что в 1825 году они переехали с Кавказа в Пензенскую губернию и в течение года гостили в Тарханах. Аким Шан-Гирей вспоминал: «Все мы вместе приехали осенью 1825 года из Пятигорска в Тарханы, и с этого времени мне живо помнится смуглый, с черными блестящими глазками, Мишель, в зеленой курточке и с клоком белокурых волос надо лбом, резко отличавшихся от прочих, черных, как смоль. Учителями были М-r Capet, высокий и худощавый француз с горбатым носом, всегдашний наш спутник, и бежавший из Турции в Россию грек; но греческий язык оказался Мишелю не по вкусу, уроки его были отложены на неопределенное время… Помнится мне еще, как бы сквозь сон, лицо доброй старушки немки, Кристины Осиповны, няни Мишеля, и домашний доктор Левис, по приказанию которого нас кормили весной по утрам черным хлебом с маслом, посыпанным крессом, и не давали мяса, хотя Мишель, как мне всегда казалось, был совсем здоров, и пятнадцать лет, которые мы провели вместе, я не помню его серьезно больным ни разу». [46] Шан-Гирей А.П. М.Ю. Лермонтов // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. М., 1989. С. 33–55.

Затем в 1826 году Шан-Гиреи поселились в приобретенном ими соседнем имении Апалиха. Лермонтов не раз бывал там. Шан-Гиреи хранили у себя многие рукописи поэта: «Сашка», «Измаил-Бей», «Герой нашего времени», «Черкесы», «Menschen und Leidenschaften» и т. д.

Летом 1825 года Михаил впервые испытал романтическое чувство: «Кто мне поверит, что я знал уже любовь, имея 10 лет от роду? Мы были большим семейством на водах Кавказских: бабушка, тетушки, кузины. К моим кузинам приходила одна дама с дочерью, девочкой лет девяти. Я ее видел там. Я не помню, хороша собою была она или нет. Но ее образ и теперь еще хранится в голове моей; он мне любезен, сам не знаю почему. Один раз, я помню, я вбежал в комнату: она была тут и играла с кузиною в куклы: мое сердце затрепетало, ноги подкосились. Я тогда ни об чем еще не имел понятия, тем не менее это была страсть, сильная, хотя ребяческая: это была истинная любовь: с тех пор я еще не любил так. О! сия минута первого беспокойства страстей до могилы будет терзать мой ум. И так рано!.. Надо мной смеялись и дразнили, ибо примечали волнение в лице. Я плакал потихоньку без причины, желал ее видеть; а когда она приходила, я не хотел или стыдился войти в комнату. Я не хотел говорить об ней и убегал, слыша ее названье (теперь я забыл его), как бы страшась, чтоб биение сердца и дрожащий голос не объяснил другим тайну, непонятную для меня самого. Я не знаю, кто была она, откуда, и поныне мне неловко как-то спросить об этом». [47] Лермонтов М.Ю . Автобиографические заметки // Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений: В 4 т. Л., 1979–1981. Т. 4. 1981. С. 351–354.

Изредка Лермонтов виделся и с отцом Юрием Петровичем. Это было летом 1827 года в имении Кропотово Ефремовского уезда Тульской губернии. Свидетельством этого служит авторская приписка к стихотворению «К гению»: «Напоминание о том, что было в ефремовской деревне в 1827 году – где я во второй раз полюбил в 12 лет – и поныне люблю».

В конце лета 1827 года Лермонтов с бабушкой теперь уже надолго приехали в Москву. Елизавета Алексеевна захотела проконсультироваться с московскими врачами относительно продолжения лечения Михаила серными водами Северного Кавказа. Поначалу они ненадолго поселились у Мещериновых, что жили на Трубной улице, а затем Елизавета Алексеевна сняла квартиру в доме гвардии прапорщицы Е.Я. Костомаровой на Поварской (здание не сохранилось, на его месте нынче – дом № 26).