Валерий Байдин - Архетипы и символы русской культуры. От архаики до современности.

После принятия православия магические женские заклятия были вытеснены молитвами, роль «родовой матери» перешла к повитухам и знахаркам . Разрушение строгих праотеческих запретов и стремление силой искоренить народную веру вели к стихийному неприятию языковых запретов воинами, особо чтущими бранную силу, по иным причинам средневековые еретики бранили церковь, а изгои и мракобесы злословили и проклинали людей. Магия матерных оберегов превращалась в задиристую брань. Церковь обличала буе слово, срамословие. Различные бесстудные словеса приравнивали к «собачьей» речи и называли лай матерный . [9] Б. А.Успенский объясняет происхождение обрядовой матерщины из якобы существовавшего на Руси обряда «магического совокупления с землёй» и истолковывает средневековый оборот лай матерный с помощью некоей «мифологии пса», якобы в христианскую эпоху считавшегося воплощением «бесовского начала». См.: Успенский Б. А. Указ. соч. С. 214–253. Для противника, понимавшего смысл матерщины , она становилась смертельным оскорблением. Важной причиной её распространения являлись междоусобные войны, в ходе которых разрушались все поведенческие запреты. Вероятно, в таких условиях возникли бранные выражения с притяжательными местоимениями твою, вашу . [10] Связывая «матерную брань как с культом земли, так и с «мифологией пса», Б. А. Успенский не может убедительно объяснить этот феномен. Там же. С. 254–257. Их источником могли становиться и ссоры между родителями и детьми: если те принимали сторону матери, в ответ слышали отцовские матерные оскорбления. Впоследствии многочисленные нашествия и беды привели к проникновению в низовые слои народной речи бытовой матерщины , она превращалась в жест бессилия и отчаяния, в сквернословие , потерявшее магическую силу и ограждающий смысл.

В средневековом, сказочно-мифологическом образе Бабы - яги сквозь позднейшие напластования можно различить память о древней «матери рода». После перехода от хтонических культов к почитанию солнца, а затем к христианству, образ жрицы эпохи матриархата, с огромными грудями (хромоногой и острозубой, подобно медведице) непрестанно развенчивался, но в народном сознании продолжал оставаться двойственным – то соотносился с миром мёртвых и людоедством, то с ведовством и помощью людям. О связи с женскими шаманскими обрядами свидетельствуют распущенные волосы Бабы - яги и её ночные «полёты» в ступе с пестом (символами соития), которые, вероятно, следует понимать, как описание оргиастического экстаза. Имя Баба - яга , как и глагол ягáть «кричать, шуметь, браниться», объясняется сближением праславянских * (j)ęga и * egh «колоть, щетиниться», родственных слову ёж . Основа * jag -, дающая в расширении слова я́годы и далее я́годицы «щеки, скулы», подтверждается сербохорватским jȁгодицê и польским jagody в то же значении. Имя Баба - яга относилось не столько к «щекастой, скуластой» женщине с «медвежьей» щетиной на лице, сколько – если учесть переносный смысл – к «бабе с голыми ягодицами». В то же время, по некоторым народным поверьям, она считалась полутрупом без спины и с «костяной ногой», живущей то в гробу, то в надмогильной домовине («избушке на курьих ножках», прыгающей над землёй, но не летающей).

Октябрь 2018

Полный текст главы «Бессмертие крови» из книги: Валерий Байдин. Древнерусское предхристианство. СПб.: Алетейа. 2020.

Археологические открытия последних полутора столетий неузнаваемо изменили представления об истоках и природе изобразительного творчества. Обнаруженные в конце XIX века шедевры наскального искусства в пещерах Испании и юга Франции поначалу были восприняты как фальсификация. В палеолитическую древность рисунков Альтамиры, Ласко, Шове, Фон де Гом трудно было поверить. Рядом с ними величественные руины Трои или росписи Кносского дворца кажутся едва завершившимся «вчерашним днём» европейского искусства. Но подлинность найденных памятников была доказана, и Юго-Западную Европу окрестили «прародиной мировой культуры». Это название продержалось недолго. В Скандинавии, на Урале и Алтае, в Сибири, Западной Монголии и Северной Корее, в низовьях Амура, горах Памира и Кавказа, были обнаружены десятки очагов наскальных изображений. Их возраст колеблется от 40 до 4–5 тысяч лет: от палеолита до бронзового века. Они свидетельствуют о волнах широтных переселений пра-индоевропейцев-кроманьонцев по Евразии и, возможно, об их смешении с «приморскими народами» Юго-Западной Европы.