Дмитрий Прусаков - Додинастический Египет. Лодка у истоков цивилизации

Рис. 31. Рельеф «красной короны» на фрагменте амратского черноверхого сосуда из Нагады

С другой стороны, штандарты разнообразной «геральдики» присутствовали уже в «серповидных» ладьях, которые появились в орнаменте египетской расписной посуды D-ware на «стадии» Нагада Пс Кайзера, т. е. в начале – середине герзейского периода или, по существующим календарным оценкам, во второй трети IV тыс. до и. э. (рис. 13, 18, 59) [459]. Мало того, древнейшее известное изображение предмета, похожего на фараоновский венец, принадлежит амратской культуре: фрагмент красно-коричневой черноверхой керамики В-ware из захоронения 1610 в Нагаде, которое Питри датировал интервалом S. D. 35–39 (Нагада Па по Кайзеру) [365; 367], демонстрирует рельефный абрис «красной короны» [447] традиционно понимаемой наукой как на фрагменте амратского символ царственного господства над Нижним черноверхого сосуда из Нагады Египтом (рис. 31) [ср. 391].

Рис. 32. Доисторические петроглифы мужчин в «красных коронах» в Вади Каш

Дополнительно к этому, в Вади Каш, части водосборного бассейна Вади Хаммамат в Восточной пустыне, на расстоянии 50–60 км от Нила Винклер нашел петроглифы двух мужских фигур в головных уборах наподобие «красных корон» и с крючковатыми посохами, как у «царя в белой короне» из Наг ал-Хамдулаб (рис. 32) [479]. Одна фигура имеет футляр для пениса, чем напомнила Уилкинсону мужские изображения на сосудах Нагады I [470]. Вторая, по наблюдению Беатрисы Мидан-Рейн, занята преследованием «крупных речных животных» (крокодилов и Др.), на которых обычно охотились с лодки [316], что логично продолжить тезисами о сравнительно влажном климате, еще не иссякших нильских притоках в восточных вади и, соответственно, вероятной принадлежности всей этой сцены в глубине пустыни тому же амратскому периоду.

Рис. 33. Доисторический (?) петроглиф мужчины в «белой короне » в Вади Махамид

Хотя первобытные корни «белой короны» по аутентичным памятникам не прослеживаются даже в таком ограниченном ассортименте, археологическая тенденция к удревнению здесь также налицо. Когда-то первыми изображениями этой «верхнеегипетской» регалии считались артефакты «0-й династии», прежде всего найденные в Иераконполе навершие булавы «Скорпиона» и палетка «Нармера» [390]. Открытие близ Наг ал-Хамдулаб петроглифов «асуанского царя» дало специалистам основание несколько понизить ее хронологию в рамках про-тодинастики [246], а находка «царских» резных курильниц в погребениях Кустула позволила заговорить о ее функционировании уже за несколько поколений до известных науке архаических фараонов [473]. Наконец, фрагмент очень примитивной петроглифической фигуры «царя» в треугольном колпаке на скалах Вади Махамид в районе ал-Каба (с Иераконполем на противоположном берегу Нила) склонил исследователей к согласию датировать данную «корону» (рис. 33) с одинаковой вероятностью архаикой и поздним додинастическим периодом [247]. Пусть более древние свидетельства пока не обнаружены или не признаны таковыми в авторитетных ученых кругах, теоретически ничто не мешает ожидать, что «белая корона» в итоге окажется ровесницей «красной», в частности, учитывая их историческое двуединство в короне

«Обеих Земель» фараоновского Египта. Вообще же, недостаточность археологической изученности и понимания хозяйственного, социального и территориально-«политического» уклада первобытной нильской долины (например, неумение объяснить, как головной убор, представленный в изобразительности додинастического Верхнего Египта и окрестных «пустынь», стал «нижнеегипетской» короной [80; 468 и др.]) сегодня вынуждает нас довольствоваться лишь рабочими гипотезами генезиса древнеегипетской цивилизации в его разнообразнейших аспектах, включая происхождение и развитие лодочного транспорта на Ниле.

С учетом изложенных соображений, не следует пока совсем отказываться от альтернатив «аксиоме», что петроглифический «царь в белой короне» на «прямоугольной» ладье из Вади ал-Фарас близ Асуана принадлежит непременно прото– или архаическим династиям, а не племенам или чифдомам предшествующих столетий. Если контрадикция «архаический (раннединастический) царь в амратской лодке», как абсолютная историко-хронологическая бессмыслица, в полной мере выражает бесперспективность исследования в обозначенном направлении, то, например, непротиворечивый тезис «архаичнейший царь (бигмен) в лодке древнейшего типа» намечает выход из этого логического тупика. Лодочный рисунок идеально «прямоугольного» профиля с рядами гребцов и весел, имея амратские аналоги в петроглифике Восточной пустыни, мог бы послужить аргументом в пользу отнесения «царя» из Вади ал-Фарас к додинастической эпохе, ближе к временам того же «вождя» – владельца иераконпольской расписной «гробницы 100». На ее фреске, как мы помним, из флотилии стандартных «серповидных» лодок выделяется экзотическая «полупрямоугольная» (рис. 22), и она же, в петроглифическом виде, сопровождает «прямоугольную» ладью «асуанского царя» (рис. 25). Наблюдаемая изобразительная сопряженность ладей этих трех типов, хотя пока и не поддается выстраиванию в точно датированную последовательность, согласуется с мыслью о конструктивном родстве и даже эволюционной взаимосвязи судов, осваивавших на разных этапах доисторический Нил. Допуская, в силу приведенных выше доводов, что древнейшим из них являлась «прямоугольная» ладья амратского периода, «полупрямоугольную» конструкцию герзейского времени можно гипотетически рассматривать как ее производную, которая к тому же своим корпусом пусть малой, но зримо вырисовывающейся кривизны словно эволюционировала в сторону «серповидного» профиля. Так ли уж «слеп» был Червичек, отнесший одну из «полупрямоугольных» модификаций к типу 1 в предложенной им классификации ранних древнеегипетских лодок?