Жан Бодрийяр - Симулякры и симуляция

Таким образом, достаточно было эксгумировать Рамсеса, чтобы уничтожить его через музеефикацию. Ведь мумии уничтожают не черви: они погибают из-за изъятия из неспешного символического порядка, властелина тлена и смерти, и перехода к порядку истории, науки и музея — нашему порядку, который больше не властен ни над чем и способен лишь обрекать то, что предшествовало ему, на тлен и смерть, а затем пытаться воскресить всё это с помощью науки. Это непоправимое насилие надо всем тайным, насилие со стороны цивилизации без тайн, ненависть всей цивилизации к своим собственным основам.

Как этнология, которая делает вид, что отказывается от своего объекта, чтобы надёжнее сохранить себя в своей чистой форме, так и демузеефикация — всего лишь ещё один виток возрастающей искусственности. Свидетельством тому — монастырь Сен-Мишель де Кукса, который за огромные деньги собираются возвратить на родину из Клойстерса {23} 23 Клойстерс (Монастыри) — филиал Метрополитен-музея в Нью-Йорке. Экспозиция в Клойстерсе посвящена исключительно искусству Средневековья. Название же своё музей получил в честь пяти французских монастырей, остовы которых, в 1930-х годах разобранные на кирпичи и переправленные в Америку, послужили основой для постройки комплекса. в Нью-Йорке и снова установить на «изначальном месте». И все должны аплодировать этому возвращению (как аплодировали «экспериментальной операции по отвоеванию тротуаров» на Елисейских Полях!). Но если вывоз капителей действительно был актом своеволия и если Клойстерс в Нью-Йорке всё-таки является искусственной мозаикой всех культур (в соответствии с логикой капиталистической централизации ценностей), их возвращение на «изначальное место», в свою очередь, насквозь искусственно: это абсолютный симулякр, который догнал «реальность», совершив полный оборот.

Монастырь должен был остаться в Нью-Йорке в симулированной атмосфере, которая, по крайней мере, никого не вводила в заблуждение.

Репатриация же — ещё одна уловка, чтобы сделать вид, будто ничего не случилось, и тешить себя ретроспективной галлюцинацией.

Таким же образом американцы хвалятся тем, что довели численность индейцев до той, какой она была до завоевания. Дескать, сотрём всё и начнём сначала. Они даже хвалятся, что достигнут большего и превзойдут начальную цифру. Это будет доказательством превосходства цивилизации: она породит даже больше индейцев, чем они сами были в состоянии сделать. (Звучит как злая шутка, так как это перепроизводство является ещё одним способом уничтожения индейской культуры, ведь она, как любая племенная культура, основывается на ограниченности группы и отказе от какого-либо «неограниченного» роста, как мы это видим в случае с Иши {24} 24 Иши (ок. 1860–1916) — последний американский индеец в Северной Калифорнии, прожил большую часть своей жизни полностью вне «европейско-американской» культуры, не общался с белыми людьми и не знал английского языка. В 1911 году был доставлен антропологами в Калифорнийский университет в Беркли, в котором его изучали и даже наняли в качестве научного сотрудника. Прожив пять лет в здании университета в Сан-Франциско, он передал учёным множество слов из языка яхи, познакомил с традиционными ремёслами и научил одного из них стрелять из лука. Умер от туберкулёза. . Поэтому в их демографическом «промоушне» скрывается ещё один шаг к символическому уничтожению.)

Так и мы все живём в мире, поразительно похожем на оригинальный, — вещи в нём продублированы по своему собственному сценарию. Но это удвоение не означает, как это было традиционно, близость их гибели — они уже очищены от своей смерти и даже выглядят лучше, чем при жизни: более привлекательные, более настоящие, чем их образцы, словно лица покойников в похоронных бюро .

Диснейленд {25} 25 Парки развлечений и аттракционы в окрестностях Лос-Анджелеса. — прекрасная модель всех переплетающихся между собой порядков симулякров. Это прежде всего игра иллюзий и фантазмов: Пираты, Пограничная территория, Мир будущего и т. д. Этот воображаемый мир, как считают, причина успеха заведения. Но что притягивает толпы посетителей гораздо больше, так это социальный микрокосм, религиозное наслаждение миниатюризированной реальной Америкой со всеми её достоинствами и недостатками.

Вы паркуетесь снаружи, стоите в очередях внутри и остаётесь один на один с собой на выходе. В этом воображаемом мире единственной фантасмагорией является свойственная толпе теплота и сплочённость, а также чрезмерное количество гаджетов, необходимых для создания и поддержания этого эффекта массовости. Это полный контраст с абсолютным одиночеством автостоянки — настоящего концлагеря. Или иначе: внутри — целый арсенал гаджетов, которые, как магниты, притягивают толпу в разнонаправленных потоках; снаружи — одиночество, направленное на одну игрушку: автомобиль. По невероятному совпадению (и это, вероятно, одно из проявлений чародейства данного универсума) этот быстрозамороженный инфантильный мир, как оказывается, был задуман и воплощён в жизнь человеком, который сам находится сегодня в замороженном состоянии, при температуре 180 градусов ниже нуля, и ожидает своего воскрешения: Уолтом Диснеем.