Михаил Хлюстов - Ученые досуги Наф-Нафа

Однако впрямую обвинять медицину как главный источник телесных недугов означает поставить все с ног на голову. Все равно, что придумывать «всемирный заговор международной медицинской мафии» очень напоминающий подобные же конспирологические теории про масонов, евреев, коммунистов. Речь о тектонических основах социума, на уровне рассмотрения дихотомии «преступник — полицейский», когда обе оппозиции являются частью целого явления, а психология антагонистов представляет собой две крайности одного психотипа. В «нормальном обществе» преступники — закоренело порочные люди а полицейские — наиболее законопослушные граждане. Это in rerum natura [211], но одновременно преступное поведение может быть формой социального протеста, а функции полиции — подавление такового, вплоть до социального насилия и политического террора. Обе субстанции имманентны для «криминальной составляющей общественной жизни». Равно задачи любой армии — «оборона страны», сплошь и рядом оборачивающейся агрессией против соседей, образование — «воспитание юношества», равно инструмент идеологической обработки и принуждения к учебе. Даже аппарат церкви не лишен неприглядных качеств, почему же медицина должна оставаться «непогрешимей самого Папы». Разве ее природе не присущ дуализм любого социального инструмента?

Современная медицина — развитая индустрия с огромными оборотами капиталов и гигантскими доходами. Система приобретшая вид монстра развивается по закону Системы со всеми присущими Системе чертами. Инерционностью, замедлением движения по мере роста.

Развитая фарминдустрия выкидывает на рынок миллионы названий лекарств, миллионы врачей их настоятельно прописывают, назначают лечение ориентируясь на размеры кошельков клиентов. Тысячи научных клиник ведут изыскания. Обилие названий препаратов свидетельствует, что панацеи нет и ее появление в ближайшем будущем вряд ли предвидится. В случае ее появления что прикажите делать с развитой индустрией лекарств?

Исследовательские институты пожирают сотни миллиардов на выработку методик борьбы с «актуальными болезнями», неожиданно оказываясь от намеченной цели дальше, чем находились вначале. Действенная методика излечения означает прекращение прежних объемов финансирования, закрытие направлений и самих институтов. Такое же положение вещей с дорогими клиниками, больницами, санаториями. Невероятно развилась медицинская бюрократия когда хождение по врачебным кабинетам из-за насморка напоминает хождение по коридорам власти ради пустяшной справки. Отлично устроившиеся на вершинах управления медицинской иерархией «светила медицины» без зазрения совести набивающие карманы. Факторы объективные, системные, инерционные. Кто-то из светил науки осознает их лучше, кто-то хуже, но их «заговор» по обогащению проистекает не из злокозненности отдельных личностей, но по внутрисистемным причинам. Подобные «заговоры систем» существуют в большинстве прибыльных отраслей. Рассуждениями о «всемирных заговорах мировой» финансовой, компьютерной, нефтяной, наркотической и прочих мафий [212]можно объяснить любые беды человека, социума, государства, мирового сообщества, хотя максимум в чем можно обвинить всех монополистов — в добросовестной службе на свою Систему к наибольшей личной выгоде. Но зачем удивляться состоянию медицины как огромному бизнесу, когда существуют транснациональные компании-монстры? Когда государства раздирает коррупция, казнокрадство? Когда процветают международные мафии и торговля оружием? Чем врачи хуже? Как сказал один классик: «Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества». Почему врачи должны превратиться в монахов францисканцев, когда сами монахи больше не желают претерпевать лишения «во имя Господа»?

Критиковать врачей принято еще меньше, чем священников. Отчасти из суеверного страха истоки которого лежат в той же проторелигиозной сфере: плюя в сторону монаха можно накликать на себя несчастье, в сторону врача — накликаешь болезнь. Только в силу проклятья сейчас мало кто верит, а вот что обиженный врач властен над болезнью и пропишет тебе не то лекарство — с эти рискует столкнуться каждый. Куда опасней критиковать всю медицинскую корпорацию. Автор «Мнимого больного» еще мог на это решиться: в его годы в ходу был термин «верить в медицину», можно было и не верить. Медицина тогда не была всесильной. Не всесильна она и до сего дня, но старательно создает иллюзию что почти все в ее силах. Покуситься на нее страшней, чем на институт церкви. Вот уж точно «никто не избегнет». Так зачем же усердствовать? Вопросы медицины запутаны еще большей, чем физики микромира, в них сам черт ногу сломит. Лучше подождать случая, когда из недр корпорации конкуренты сами вынесут «компромат». Но часто ли мафиози доносят прессе друг на друга?