Array Сборник статей - Нации и этничность в гуманитарных науках. Этнические, протонациональные и национальные нарративы. Формирование и репрезентация

Важным источником идеологического материала является тезис об этнической чистоте валахов, выраженный им впервые. Приведя известные отрывки описания дако-римских войн и их последствий в основном из Еуторопиуса [457], С. Мику специально отмечает, что «после того как римляне завоевали Дакию, они истребили все ее население» [458]и «поставили в этих местах аристократов, военных, граждан и колонистов из Рима» [459]. Тут мысль автора предельно ясна: даки никакого отношения к этногенезу валахов не имеют [460]. Этот исключающий принцип был ключевым в концепции автора, так как предполагал тактический подход к вопросу о происхождении восточнороманского населения. Романская генеалогия включала в себя возможность конкурировать с другими нациями; варварские корни аннулировали эту возможность. Подобный акцент не мог не иметь актуальное политическое значение: выделение сословной составляющей римского населения провинции Дакия могло быть интерпретировано как реплика имевших широкое хождение версий происхождения валахов от римских ссыльных, которая была источником негативных представлений о них.

Укрепляло идею благородных корней и много раз прокомментированное утверждение об общем предке восточных романцев – императоре Траяне, который был «родоначальник всех румын, тех, кто обитают ныне в Дакии, то есть Румынская Земля, Молдова, Ардял и на венгерской стороне до реки Тиса» [461]. Символическая фигура Траяна – ключевого персонажа в национальном пантеоне – квинтэссенция римского величия, не единожды становившаяся платформой для самоидентификации. Утверждение общего предка содержит важный аргумент этнокультурной идентичности, цементирующий идентичность элемент его концепции – представление о былой общности этнополитических процессов единого восточнороманского населения карпато-дунайского региона. На наш взгляд, приведенный фрагмент также содержит скрытый, территориально-политический смысл, представляющий особый интерес для нашей темы, так как он, по сути, повествует о формировании выделеннымх Э. Смифом элементов «территориальной» нации [462].

Другая часто дискутируемая тема – постоянное проживание валахов на территории их нынешнего обитания. Тезис «автохтонности» валашского населения провинции парировался теорией «миграции», которая настаивала на том, что восточные романцы появились на землях Трансильвании в результате миграционных процессов, происходивших в XIII в. Согласно этой теории, в 271 г. во время правления императора Аврелиана все романское население Дакии под натиском готов покинуло провинцию. Используя известный логический прием доказательства ad absurdo , С. Мику не соглашается с тезисом его оппонентов. Он убежден, что император переселил (в Миссию) всего лишь часть жителей провинции: «военных и тех, кто желал уйти, а те, кто были заняты промыслами и ремеслами, остались» [463]. Подтверждением этого, по его мнению, может быть упоминание Анонима о том, что валахи жили в Трансильвании до прихода венгров [464]. «Автохтонно сть» – важная черта идентичности, обусловленная историей. При таком рассмотрении этого вопроса Трансильвания является не регионально-правовым понятием, а этнической родиной проживающего здесь валашского населения, однако, в силу принципа первонаселения их политические права оказывались под вопросом.

Суждения об автохтонности логически ведут к другому принципиальному вопросу идентичности трансильванских валахов – политическому континуитету. Чтобы показать непрерывность государственной традиции этноса С. Мику подчеркивает, что в начале прихода венгров в Трансильванию валахи и венгры заключили между собой союз [465]. Этот союз предусматривал общие права для обоих этносов [466]. Поэтому «…валахи решали дела государства и заседали в Диете вместе с венграми…» [468]. Это значит, что валахи принимали участие в политическом процессе провинции на равных правах с венграми. Поэтому возвращение к прежнему состоянию – восстановление исторической справедливости. Здесь генеалогический аспект идентичности переплетался с аспектом политическим. Это говорит о прагматической функции концепции С. Мику. В этом смысле изложенные автором тезисы служили «девизами» просвещенческой программы Трансильванской школы, для которой история являлась наиболее авторитетным репрезентантом национальной культуры.

Резюмируя вышесказанное, можно утверждать, что в Historia Valachorum «концептуализация» идентичности восточных романцев занимает главное место в арсенале инструментов политической борьбы валашской элиты за изменение существующего порядка вещей. Поэтому мы имеем дело с идентичностью, основанной на политической идеологии. Этот комплекс представлений, связанный с романской линией этногенеза восточных романцев, оказал существенное влияние на формирование идейного образа национальной идентичности в Новое время. Именно культ «романской традиции» как основной составляющей идентичности был актуализирован в период формирования государства Румыния Нового времени.