Александр Севастьянов - Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

Но с великими спорить вам вряд ли по плечу (и я покажу это в следующей главке). И вообще при подходе к затронутым нами проблемам олимпийский апломб сотрудниц ИЭА как-то неуместен. Ведь точно заметила та же Артемова: «Над этими проблемами столетиями бились и бьются по сей день сотни исследователей, пытась найти в истории и законах природы их научное обоснование» (31). Вот именно. И ничего раз навсегда решенного тут не наблюдается. В чем же дело? Мы ведь всего лишь предлагаем одну из гипотез. Почему такой накал страстей, такая горячность, агрессия?

Все, увы, просто. Я обнажу истинный мотив учёных инвектив против нас, который авторы прятали-прятали, а он возьми и прорвись — этакий вопль угнетенной невинности — то у Артемовой, то у Аксяновой, с той разницей, что Артемова этим воплем начала, а Аксянова закончила.

Итак, Артемову покоробила моя критика конструктивистов и лично директора ИЭА Тишкова и его подручных: «Так когда-то идеологически клеймили “шарлатанов от науки, имеющих обыкновение стремиться в начальственные кресла [74] Здесь и далее Артемова цитирует мою обидную для Тишкова статью. ”, обрушивая на них всю силу ”праведного” гнева, ”политкорректных” провокаторов от науки и ”жуликов от науки, фикционистов”, которые, рядясь ”в тогу небожителей”, ”прививают” российскому научному сообществу ”псевдонаучную идеалистическую конструктивистскую ересь”, а также ”комплекс неполноценности перед западной наукой” и готовы, выполняя ”политический заказ”, ”оболванивать, умственно растлевать малосведущую молодежь, читателей”. Не правда ли, эти разоблачительные слова выражают не столько праведные патриотические чувства, сколько такие простые, такие понятные всем обиду и зависть к этим высокомерным ”небожителям”? Ведь не допустят они авторов ”Расы и этноса” и на порог своих заоблачных чертогов». И далее ещё полторы страницы (!) самохвальной защиты чести мундира (со всевозможными передергиваниями), завершающейся приписыванием нам с Авдеевым желания наладить жизнь в России на манер Третьего рейха (44). Откуда это взято? Не знаю, но уж точно не из нашей книжки. Вранье, увы, и ничего больше. Да ещё такое вульгарное, низкопробное, клишированное — даже судиться противно. Вот так теперь отвечают академические учёные на научную критику. Я-то, поделом шельмуя Тишкова, не пытался привлечь к делу компетентные органы, не взывал к Госдуме, к Общественной палате, к президиуму РАН. А мне в ответ — донос в лучших традициях лысенковщины! Да ещё с апелляцией к Госдуме и Минкульту. Браво!

Аксянова поначалу просто красиво (хоть и беспочвенно) оскорбилась за всех скопом «профессионалов антропологов». Но вскоре проговорилась: «Особенно неприятно, что отдельные фразы коротких тезисов Севастьянов представил моим ответом на свой риторический вопрос об опасности для страны и русского народа деятельности моих коллег — этнологов во главе с В. А. Тишковым… Твердо должна заявить о своей гражданской причастности именно к коллегам по Институту, а не к Авдееву и Севастьянову» (74–75). А затем добрых две страницы посвятила прославлению своего шефа — Тишкова. И сразу все встало на место, и праведный гнев объяснился.

Трудно передать то чувство щемящей жалости и досады, которое я испытал, прочитав данные фрагменты. «Бедные вы, бедные, — подумалось мне об учёных дамах, — что вам довелось перенести от своего сатрапа! И я — невольная тому причина, что вам пришлось отрекаться от себя, юлить, оправдываться, каяться, а для полной реабилитации — даже гадости антинаучные и неправомерные про нас писать…»

Но я не мог поступить иначе, вразрез со своей совестью. Что поделать: Plato amicus est, sed magis amica veritas. Ведь я не завишу ни от Тишкова, ни от иных земных властей.

Пережив первоначальный шок от грубого, несправедливого и юридически безграмотного «наезда» создателей брошюры, я решил закрыть глаза на мелкие обоюдные обиды и обратиться к сути дела. Может быть, я смогу почерпнуть что-то полезное для публики из критики моих с Авдеевым трудов? Без гнева, как говорится, и пристрастия.

Еще раз перечитал брошюру и испытал шок вторично: оказывается, почерпнуть нечего. Самое обидное, что с академическим и даже олимпийским апломбом нам все время пытаются втюхать недоказанное за доказанное, гипотезу — за факт. Спорные научные вопросы подаются как давно, а главное — однозначно решенные. Но об этом — чуть ниже, а пока отмечу, что нам порой приходится спотыкаться даже об элементарное незнание, невежество.