Александра Баркова - Подросток. Исполин. Регресс. Три лекции о мифологических универсалиях

Я еще раз хочу подчеркнуть, что какая-то игра с суицидом – не отклонение, это не знак маргинальности, социальной, психологической и прочей в том же духе, это абсолютнейшая норма, это то, с чем надо работать. Надо как-то, извините, дать возможность детям, желательно еще старшим школьникам, пройти через это в какой-то безболезненной форме, как нам оспу прививают, чтобы мы ею чуть-чуть понарошку переболели и нас бы не накрыло всерьез. Так, вообще говоря, надо нашим старшеклассникам устраивать ролевые игры, где все желающие погибнуть могли быть это сделать в высшей степени смачно и впечатляюще. Только этим можно предотвратить симуляцию суицида, а хуже того, и не симуляцию. В ролевой среде установка на героическую гибель на игре – это вполне себе норма. Причем заметьте, что ролевая среда – это в настоящее время среда очень высоко социализированных людей, они вполне себе семейные, они вполне себе очень пристойно зарабатывающие в массе своей. Итак, проход через смерть посредством ролевой игры. Огромное количество народа сейчас проходит через смерть посредством написания фанфиков. Это нормально. И я была такой же. Выход этих суицидальных потребностей через креатив (фанфик, рисунок, игра) полезен. Когда эта суицидальная игра реализуется через креатив, это хорошо, а вот когда она реализуется (и, увы, не только в маргинальных слоях) через попытки суицида, это уже гораздо хуже.

Еще один момент, на который я хочу обратить ваше внимание. Как вы понимаете, в советское время ситуация «подросток покончил с собой» абсолютно противоречила нормам советской культуры и поэтому всячески это замалчивалось. Более того, замалчивалась даже смерть школьников от болезни, которая очень редко, но бывала. Вот у нас в классе умерло двое. На одни похороны нас пустили, на вторые – нет. Раз в Советском Союзе смерть школьника по даже естественным причинам была объектом умолчания, то, если подросток кончал с собой, об этом, разумеется, молчали как рыбы. Сейчас мы имеем дело с журналистами, которым надо любыми средствами набрать рейтинги, поэтому если сейчас школьник покончит с собой, то об этом немедленно будут орать максимально много и даже я, которая вообще никаких газет никогда не читает, об этом узнаю, потому что это будет в новостях Яндекса, которые не хочешь, а увидишь. Так что не надо думать, что в Советском Союзе самоубийств подростков не было, а сейчас, дескать, они есть. Это просто совершенно разные с информационной точки зрения культуры. Более того, не надо думать, что в традиционном обществе проблем самоубийства подростков нет. Как я уже сказала, традиционное общество очень жестко подавляет индивида, а подросток на это очень нервно реагирует, поэтому и в традиционном обществе с суицидами подростков дело обстоит еще страшнее.

Вот у нас постепенно начинает вырисовываться характер нашего замечательного подросточка. Характер этот, как я уже сказала, это стремление пройти через смерть, это ощущение в себе неких избыточных сил, невозможность их реализации. И это приводит – вполне логично – к агрессии, но агрессия подростка идет не от злого разума, а от отсутствия разума как такового. Здесь я приведу вам известную цитату, которая приписываема Черчиллю, хотя он этого никогда не говорил. Цитату вы наверняка знаете: «Кто не был революционером в восемнадцать – у того нет сердца, кто не стал консерватором в сорок пять – у того нет ума». Это абсолютно точное наблюдение, которое, заметьте, выдает вам со стопроцентной точностью две возрастные нормы. Быть в подростковом возрасте деструктивным, стремиться в подростковом возрасте все нахрен порушить ради чего-то, я не знаю чего, но то, что есть, надо порушить, и тогда будет все хорошо. Тургенева можно вспоминать, «Отцы и дети». Я не помню, сколько лет Базарову, но тоже, знаете, не восемнадцать. Тоже вам еще один тип великовозрастного подростка. Университет он уже закончил, стало быть, ему лет двадцать пять примерно есть. Поэтому не надо думать, что явление великовозрастных подростков порождено инфантилизмом современного общества, чушь собачья. Инфантилизмом порождается инфантилизм, а подростковость проистекает из других причин. Соответственно, вот это стремление все порушить ради чего-то светлого и прекрасного, я не знаю чего, но будет лучше, чем сейчас, – это нормальный порыв подростка. А теперь смотрите ситуацию.

Переходим мы с вами к мифическому реализму. Берем конкретные тексты, я, пожалуйста, брала Геракла, вот о нем и продолжим. Как вы знаете прекрасно, Геракл – это сын Зевса. Более того, если мы с вами поднапряжемся с мифологией, то мы с вами выясним, что Геракл у нас сын Зевса и Алкмены, но Алкмена, в свою очередь, из потомства Персея, а Персей, как вы знаете, сын Зевса и Данаи. Даная, в свою очередь, из потомства Эпафа, который сын Зевса и По. По, я надеюсь, помните, – это история про то, как Зевс ее сделал очередной своей возлюбленной и, чтобы спрятать от гнева Геры, превратил в корову. Гера наслала овода, который эту бедную корову жалил, а она носилась везде, где можно и где нельзя, пока не родила Эпафа, видимо, предварительно сменив образ на человеческий. Таким образом, если мы с вами возьмем Аполлодора и четко рассчитаем всех промежуточных потомков, то вы мне сможете при наличии высших математических знаний рассчитать процент человеческой крови у Геракла. Я веду к тому, что без точных высчитываний мы скажем, что Геракл потомок Зевса аж три раза и процент человеческой крови у него, скажем осторожно, меньше трети, то есть Геракл никакой не полубог, у него божественной крови много больше половины. Когда мы возьмем эпос о Гильгамеше, там, не то чтобы русским по белому, а скорее, палочкой клинописи по глине, будет сказано «на две трети бог, на одну человек он», то есть мать у него богиня, а отец полубог. Опять же мы имеем дело с тем, что главный герой эпоса даже не полубог, а более чем «полу-». Он тот самый «человек по паспорту» из еврейского анекдота, где «Абраша, тебя будут бить не по паспорту, а по морде». Вот по паспорту он человек, а все проблемы у него будут по этой самой божественной морде.