Владимир Шадруский - Марк Алданов - комментатор русской классики

Думается, Алданов отвечает на второй вопрос положительно. Хотя это парадоксально: рассудочный писатель после потрясений и потерь, в конце жизни тоскует о возвышающем романтическом мироощущении. Но главная ценность романтического героя - свобода - была необходима Алданову всегда. Один из представителей автора в романе, старый мудрец Дюммлер, провозглашает свое кредо: «Для меня есть одна ценность, и по сей день совершенно бесспорная - это свобода. Прежде я верил еще и в другую, в человеческое достоинство, теперь, после всего пережитого, в нее верю меньше. [203] Там же. С. 462. » Неудивительно, что движение и потребности сердца оказываются куда более важным, чем охлаждающая работа разума.

Но вымышленные эмоции, литературные фантазии, книжное сознание, выдаваемое за истинную романтическую реальность, - все это Алдановым не принимается. Воплощением отторгаемого представления о мире становится авантюристка Тони. Она морфинистка, несчастная, легкомысленная; естественно, что ее литературные предпочтения не совпадают с алдановскими и явно фальшивы. В противовес Дюммлеру Тони говорит о своем чувствовании мира через «романтических» посредников: «Для меня чувства Лермонтова и Языкова всегда были реальнее, чем мои собственные чувства» [204] Там же. С. 468. .

Яценко же романтические идеалы называет производной от фамилии генерала - “лафайетизм” и размышляет об их непреходящей ценности: «Эти идеи устарели, но их дух, “лафайетизм”, со всеми необходимыми огромными поправками и дополнениями к нему, это все же единственное, что может помешать превращению мира в грязное кровавое болото» [205] Там же. С. 491. . Он продолжает раскрывать суть своего творчества и упрека к веку: «Хороши ли мы или нет, со всеми нашими моральными недостатками, со всеми нашими смешными сторонами, с нашей профессиональной манией величия, мы, писатели, всё-таки соль земли. И наше освобождение от власти денег, от соблазна успеха - это важная часть общего вопроса об освобождении » [206] Там же. С. 495. . Именно поэтому Яценко задумывает назвать свою новую книгу «романтическим» образом: «“Путь к счастью”, или “Освобождение” - в сущности, это почти одно и тоже...» [207] Там же. С. 497. . С помощью романтического персонаж пытается уйти от суетной реальности, от власти сиюминутных обстоятельств, хотя сделать это современному человеку необыкновенно трудно. Если можно говорить о нравственности в творчестве Алданова, то, вероятнее всего, она связана с преодолением зла в конкретном человеке, с борьбой во имя добра и естественных мирских соблазнов.

Таким образом, романтический аспект рецепции русских классиков - у Алданова однополярный. К произведениям Лермонтова и раннего Гоголя, воспринятым в контексте чуждой романтической литературы, Алдановым проявлено отрицательное отношение, показано негативное понимание. Само же понятие «романтического», связанное с идеалом свободы, преодолением зла силой добра и мечтой о достижении любви и счастья, Алдановым не только оберегается, но и возносится как одна из ценностей умонастроения человека XX века. И все же эта ценность разрушается в обществе, теряющем романтические ритуалы, культуру и традиции. Алданов-писатель не любил романтизм как способ художественного видения реальности, однако в романе «Живи как хочешь» драматург Яценко неслучайно «написал в романтическом духе историческую пьесу на современную тему» [208] Там же. С. 62. . Это было бы невозможно, если бы Алданов не чувствовал острую необходимость мечты, возвышающего, романтического в жизни современного человека.

А.И. Герцен - не только писатель, но и выдающийся общественный деятель, имевший сильное воздействие на политические тенденции в России 18501860-х годов. Совершенно естественно, что его личность как писателя, оказавшегося в эмиграции из-за свободолюбивых взглядов, привлекала внимание писателей и литераторов русского зарубежья. Но что говорить о зарубежье, если актуальность идей Герцена сохраняется и ныне, вот как об этом проникновенно написал редактор сборника, издававшегося в честь Герцена совсем недавно: «Чествуя Герцена, мы живо ощущаем его традицию честного слова, стремящегося порвать путы внешней и внутренней цензуры и утвердить права человека жить вне насилия государства. Мы до сих пор остро переживаем творчество писателя, который посвятил всю свою жизнь задаче вылечить современной ему общество правдой и все время сталкивался с неизлечимостью застарелой лжи» [209] Строганов М.В. Этому берегу // Памяти Герцена / Ред. М.В. Строганов, Е.Г. Милюгина. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2012. С. 7. . Что касается оценок общественной деятельности и литературного труда Герцена, то, наверное, самые высокие среди всех эмигрантов они у Алданова. Более того, Алданов всерьез рассматривал возможность монографического обращения к личности и творчеству Герцена, так, в одном из писем В. Набокову он скажет, что хотел бы написать книгу о Герцене, но «издателей этим не соблазнишь» [210] Алданов М.А. Письмо В.В. Набокову. 05.11.1941 [Цит. по публикации: «Как редко теперь пишу по-русски». Из переписки В.В. Набокова и М.А. Алданова (1940-1956) / Предисл. А. Чернышева и Н. Ли; публ., подгот. текста и примеч. А. Чернышева] // Октябрь. 1996. № 1. С. 130. . К сожалению, читатель не увидел ни книги, ни очерка о Герцене.