Андрей Флиер - Культурология для культурологов. Учебное пособие для магистрантов, аспирантов и соискателей

Одним из наиболее наглядных проявлений последней тенденции стала молодежная массовая культура, которая за последние четыре десятилетия фактически превратилась в образец мультикультурности, гетерогенности, как принципа развития, не стесненной видимыми рамками национальных традиций и ограничений по возможностям синтеза и использования различных культурных форм, языков и стилей. Это в равной мере касается как источников подобного многообразия, так и границ распространения культурной продукции.

Другой влиятельной тенденцией, имеющей «мультикультурную» направленность и во многом определяющей развитие интеллектуальных рефлексий и художественных поисков последних десятилетий, является постмодернизм, сформулировавший теоретические основы понимания и интерпретации вышеописанных тенденций культурного синкретизма, релятивизма, формально-стилевой «всеядности», сугубой условности и конвенциональности культурных норм. В соответствии с постмодернистской парадигмой мозаика исторических локальных культур и системность их самобытных черт являются случайными, фантомными, неоднородными, неустойчивыми, а то, что принято называть нормой и традицией, представляется в существенной мере плодом ангажированного воображения исследователей, абсолютизирующих относительно повторяющиеся явления в качестве обязательно повторяющихся и т. п. В этом же ряду следует упомянуть и современные этнологические и социологические концепции социального конструктивизма, ставящие под сомнение сам факт существования этносов как реальных социальных групп, и трактующие этничность как некоторую мозаику культурных черт населения определенной территории, произвольно выделяемую и субъективно описываемую этнографами ради удобства ее классификации, а чаще всего – являющуюся интеллектуальной конструкцией, создаваемой с идеологическими целями.

Еще один очень важный вопрос, поднятый философией постмодернизма, – вопрос о границах социальной полезности культуры. Мы привыкли к тому, что наша культура – это лучшее, что у нас есть. Такую установку сознания нам задала эпоха Просвещения. А куда же при этом делось худшее? Разве это не наша культура? Разве преступность и насилие не порождены господствующей культурой как протест против социокультурной зарегулированности нашей жизни (преступность) и как средство насаждения желательного социокультурного порядка (насилие)? Но и это еще не все. Культура, по большому счету, является инструментом существования локальных социальных групп – народов. В интересах народов культура подавляет индивида, «обобществляя» его, заставляя его «служить обществу» и жить по его законам. А если индивид не хочет? На современном уровне развития демократии и либерализма вопрос о праве индивида иметь собственные, отличные от общественных интересы стал очень актуальным. Как в условиях господствующей традиционной культуры можно реализовать требуемый ныне уровень либерализма и уважения к интересам индивида?

Разумеется, любая философия так или иначе посвящена критике существующих социальных и интеллектуальных порядков, т. е. культуры. Другое дело, что большинство философов даже не задумывалось над этим скрытым смыслом своих рассуждений. Зигмунд Фрейд был первым, кто выступил с осознанной критикой культуры за то, что она подавляет отдельного человека и своими запретами провоцирует его психические недуги. Но только постмодернизм впрямую поставил вопрос о поиске какой-то новой культуры, учитывающей не только интересы общества, но интересы отдельного человека.

Мои оппоненты могут заметить, что в противоположность всему сказанному о доминирующих ныне тенденциях понижения значимости национального и религиозного (а, в конечном счете, и культурного) начала в жизни людей именно сейчас во всем мире наблюдается активный рост национального и религиозного фундаментализма. Разумеется, рассматриваемым здесь тенденциям в современном мире сопутствуют и совершенно противоположные тенденции (рост национального и традиционного самосознания, религиозный фундаментализм, взрыв этнического сепаратизма и экстремизма, распад многонациональных империй и федеративных образований и т. п.). Не стоит забывать, что сегодня на Земле одновременно сосуществуют многие сотни человеческих общностей – наций, этносов, этнографических и племенных групп, находящихся на самых разных стадиях социальной эволюции, демонстрирующих все известные науке типы социокультурной организации и уровни развития. В их числе немало этносов, находящихся в переходном состоянии – в процессах становления сословных обществ на базе родоплеменной структуры типа «военной демократии» или буржуазных наций на основе феодальных народностей. Как правило, именно среди подобных групп и наблюдаются наиболее агрессивные проявления сепаратизма, национализма, фундаментализма и другие формы конфронтационного самоутверждения. Разумеется, из этого правила есть исключения, но они единичны. Речь идет о явных аутсайдерах социального развития, и все их негативные проявления – это «истерика проигравших», попытка исторически вытесняемых культурных тенденций добиться создания защитных резерваций для себя, в которые будет ограничен доступ современности. Именно ощущение наступающего краха традиционализма вызывает крайние формы национального и религиозного экстремизма, выразившегося в росте национального и религиозного терроризма.