Array Сборник статей - Ориентализм vs. ориенталистика

Следствием подобной формы зависимости является пренебрежение местными журналами, которые даже не упоминаются в международных рейтингах. И, как результат, социальный научный дискурс перестает развиваться на местных языках. Однако самым важным следствием академической зависимости является зависимость от идей. И хотя влияние ориентализма в социальных науках присутствует давно, воображение и возникновение альтернативного дискурса за пределами господствующей тенденции – все еще дело будущего. Зависимость от теорий и концептов, появившихся в контексте западной истории и культуры, по-прежнему существует.

Логическим следствием признания проблемы ориентализма в социальных и гуманитарных науках стал призыв к национализации, однородной интеллектуальной креативности, деколонизации, глобализации и даже к сакрализации социальных наук. Этот призыв может принимать различные обличил, но в каком бы обличии он ни появлялся, общей чертой будет попытка критики и преодоления евроцентристских и ориенталистских элементов, которыми отличаются социальные науки. В силу этого мы можем рассматривать такого рода дискурс как альтернативный, поскольку в данном случае очевидно противопоставление себя тому, что определяется как мейнстрим и европейский проамериканский дискурс. Тем не менее, цели и задачи альтернативного дискурса нельзя понимать исключительно в негативных терминах, то есть терминах, связанных с неоколонистским контролем. В данном случае можно найти и позитивные аспекты, если прибегнуть к теориям, заимствованным из не-западных систем мысли, которые, наряду с культурной практикой, должны рассматриваться как теоретические источники. Альтернативный дискурс связан со своим самобытным окружением, стремясь к автономности от государства или любой другой национальной или транснациональной общности [165]. После того, как мы определили сущность альтернативного дискурса, нам необходимо на примерах более конкретно и специально рассмотреть, что представляет собой этот дискурс. В данном контексте я хотел бы обратиться к двум примерам, в частности, к учению Хосе Рисаля и иранской исламской традиции.

Филиппинский мыслитель и реформатор Хосе Протасио Рисаль-Меркадо-и Алонсо-Реалондо (1861–1896) был первым среди испанских и филиппинских ученых, кто систематически критиковал бытующие в то время знания о филиппинцах. Комментарий Хосе Рисаля к переизданной им работе Антонио де Морга «Исторические события филиппинских островов» (“Sucesos de las Islas Filipinas”, 1-е изд., 1609) показывает, что он был знаком с тем, что позднее критически рассматривалось как востоковедческая наука [166]. Комментарий Рисаля к данной работе был направлен на корректировку проблематичных реконструкций филиппинской истории и общества, которые можно найти в большинстве работ, посвященных Филиппинам. Рисаль также поставил цель реконструировать историю доколониального прошлого, которая в колониальный период была стерта из памяти филиппинцев. [167]Для него колониальная история филиппинцев носит фальсифицированный, ненаучный и даже нерациональный характер. В своих комментариях Рисаль стремится к тому, чтобы:

1. Показать примеры сельскохозяйственных и производственных достижений филиппинцев в доколониальный период.

2. Продемонстрировать точку зрения колонизированной стороны относительно различных аспектов.

3. Обратить внимание на зверства, совершенные колонизаторами.

4. Привести примеры лживости и лицемерия колонизаторов, в частности, католической церкви.

5. Выявить нерациональные элементы церковного дискурса, касающегося колониальных вопросов.

Концептуализация лености

Наиболее оригинальной частью творчества Рисаля была его критика испанских колониальных рассуждений о филиппинской лености. Известно, что испанцы объясняли отсталость филиппинского общества приписываемой ему ленью. Рисаль рассмотрел эту тему уже в социологической перспективе. Как отмечает Сейед Хусейн Алатас, это было первое социологическое рассмотрение данного вопроса. [168]Прежде всего Рисаль настоятельно говорит о том, что «несчастья людей, лишенных свободы, должны быть вменены не самим людям, а их правителям» [169]. Все творчество Рисаля (романы, политические сочинения и письма) наполнены примерами эксплуатации и несправедливости со стороны колониального государства, что проявлялось в конфискации земель, высоких налогах, насильственном труде и т. д. [170]Рисаль также оспаривает предубеждение о внутренне присущей филиппинцам лени. Если лень и была, говорит Рисаль, то только как следствие, а не причина отсталости общества. Другими словами, лень была следствием отсталости колониальной организации жизни, которая привела к отсутствию заинтересованности в работе. Доколониальная жизнь филиппинского общества является доказательством этого. Филиппинцы «…больше работали и имели хорошее производство, когда не было конкистадоров, т. е. когда филиппинцы были язычниками, как указывает сам Морга… Индейцы, сознавая, что конкистадоры эксплуатируют их из-за их собственного производства, не соглашались быть вьючными животными. Именно поэтому они стали ломать свои ткацкие станки, оставлять поля и т. п., искренне полагая, что запустение когда-то процветающих территорий заставит завоевателей покинуть их. Но именно так производство и сельское хозяйство, которые процветали до испанского «нашествия», пришли в упадок, а все секреты были утеряны…» [171].