Елена Грузнова - На распутье Средневековья - языческие традиции в русском простонародном быту (конец XV–XVI вв.).

Однако повседневная религиозно-нравственная жизнь москвитян стала привлекать пристальное внимание заграницы лишь в XVI в., что часть историков (как дореволюционных, так и советских) связывала с завершением централизации России и ее выходом на международную арену. [110] Бочкарев В. Н. Московское государство XV–XVII вв. по сказаниям современников-иностранцев. СПб., 1914. С. 6; Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 27–28 (вступительная статья А. А. Хорошкевич). Другие же, как, например, В. О. Ключевский и Л. П. Рущинский, видели причину в развернувшемся в Европе реформационном движении, сторонники и противники которого одинаково настойчиво старались вовлечь восточного соседа в свои ряды, для чего активно изучали его религиозный потенциал. [111] Ключевский В. О. Сказания иностранцев о Московском государстве. С. 18; Рущинский Л. П. Религиозный быт русских… С. 293–306. Не случайно Л. П. Рущинский обратил внимание на то, что подробности религиозного быта описываются в основном у протестантских авторов, искавших аналогии своему культу и вероучению, тогда как среди католиков скрупулезностью изложения отличается в этот период лишь С. Герберштейн, поскольку его труд является ответом на приказ эрцгерцога Фердинанда побольше узнать о содержании русской веры и обычаев. [112] Рущинский Л. П. Религиозный быт русских… С. 299–300; Герберштейн С. Записки о Московии. С. 268.

Как бы там ни было, но и у католических, и у протестантских авторов встречаются наблюдения, дополняющие наши представления о сути и особенностях отправления тех или иных языческих обрядов русским простонародьем, к которому иностранцы относили как поселян, так и горожан, даже купцов, т. е. все недворянские сословия. [113] Герберштейн С. Записки о Московии. С. 103; Флетчер Д. О государстве русском. СПб., 1911. С. 44 и 55; Гванъини А. Описание Московии. М., 1997. С. 83. Вместе с тем плохая осведомленность приезжих о русской культуре, их предвзятое отношение к местным нравам и обычаям могли способствовать искажению фактов, часто не подлежащих проверке иными путями. Поэтому свидетельства иностранцев играют в нашем исследовании лишь вспомогательную роль, позволяя уточнить некоторые детали русского религиозного быта.

Для конкретизации отдельных моментов религиозной практики наших предков важную роль играют также результаты этнографических исследований, позволяющие лучше понять смысл скупых сообщений древних памятников. В особенности это касается календарной обрядности, языческий характер которой порой скрывается за вполне благочестивыми христианскими формами. Так, И. П. Калинский заметил, что население достаточно легкомысленно относилось к возможности совмещения порицаемых церковными писателями языческих суеверий с христианскими понятиями. [114] Калинский И. П. Церковно-народный месяцеслов на Руси. СПб., 1877. С. 215. В результате церковно-народный месяцеслов, развивавшийся, с точки зрения этого автора, в основном как раз в XV–XVI вв., придал языческие черты не только культу многих угодников христианской церкви, но и разным церковным праздникам и христианским обычаям, включившим особенности из чисто народного быта. [115] Там же. С. 14. Указанные черты И. Н. Калинский обнаруживает в днях поминовения умерших – Агрипине-Купальнице и Купале, Ильинках, Рождестве, Дмитровской субботе, масленице, Фомине понедельнике, Семике, а также в праздновании Благовещения, Пасхи, Богоявления, Троицы и Петровок. Поэтому он считает необходимым обращать внимание на то, «какое имеют отношение, по времени своего празднования, дни христианских святых к тем или другим обстоятельствам сельскохозяйственного быта». [116] Там же. С. 18.

Полнее всего названная задача на сегодняшний день выполнена в трудах Б. Н. Чичерова и В. К. Соколовой, установивших взаимосвязь аграрного календаря с особенностями проведения некоторых христианских праздников. [117] Чичеров В. И. Зимний период русского земледельческого календаря XVI–XIX веков. (Очерки по истории народных верований). М., 1957. (Тр. Ин-та этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. Новая серия; т. 40); Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов XIX – начала XX в. М., 1979. С. 134. И хотя не со всеми выводами авторов можно согласиться, но они позволяют более отчетливо представить себе путь, который проделало народное сознание при освоении православного учения. Вместе с тем в их работах рассмотрены сюжеты, так и не нашедшие себе места в православном культе, но значимые для русских людей и эпохи образования Московского государства, и рубежа XIX–XX вв. К некоторым из этих сюжетов обратили свой взор и такие ученые, как Д. К. Зеленин, В. Я. Пропп, Л. А. Тульцева и др. [118] Зеленин Д. К. Избранные труды. Очерки русской мифологии. Умершие неестественной смертью и русалки. М., 1995; Зеленин Д. К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре. 1901–1913. М., 1994; Пропп В. Я. Русские аграрные праздники. Опыт историко-этнографического исследования. СПб., 1995; Тульцева Я. А. Вьюнишники // Русский народный свадебный обряд: исследования и материалы. Л., 1978. С. 122–137. Их наблюдения также использованы в нашем исследовании.