Милослав Стингл - Очарованные Гавайи

Японцы планировали не только напасть на Мидуэй, но и захватить его. Главной целью новой операции Ямамото были три американских авианосца, стоявшие у берегов Мидуэя, те самые, которые, к великому сожалению адмирала, незадолго до нападения на Пёрл-Харбор покинули гавайские воды. К тому времени американцы не имели в своем распоряжении ни одного боеспособного линкора, японский же тихоокеанский флот насчитывал их более десятка.

Ямамото считал, что «Пёрл-Харбор номер два» должен целиком повторить «Пёрл-Харбор номер один». Даже командующие были те же: во главе военно-морского флота стоял вице-адмирал Нагумо, во главе военно-воздушных сил – капитан Мицуо Фукида. Все разыгрывалось по тому же оказавшемуся удачным сценарию. Японские авианосцы незамеченными приблизились к берегам Мидуэя. Вскоре самолеты обрушились на остров и военные объекты. Японцы даже не подозревали, что на этот раз за их продвижением велось тщательное наблюдение. Когда часть японских самолетов поднялась в воздух и взяла курс на Мидуэй, с американских авианосцев, находившихся поблизости, поднялись американские машины и совершенно неожиданно атаковали врага.

И на этот раз исход был трагическим, но роли поменялись: большие потери понесли силы Ямамото. Япония лишилась у берегов Мидуэя четырех авианосцев, более двухсот пятидесяти самолетов и нескольких тысяч моряков и летчиков. Вот так неприметные люди из «черной комнаты» на Гавайях свели счеты с агрессорами. Но им хотелось по заслугам воздать и тому, кто нес непосредственную, ответственность за нападение на Гавайи, – адмиралу Ямамото. Месяц за месяцем они внимательно следили за японскими шифровками, пока в один прекрасный день (через полгода после Пёрл-Харбора) не «извлекли» из них информацию: в апреле 1943 года Ямамото собирается проинспектировать Соломоновы острова. В шифрованном сообщении по минутам указывались пункты его следования.

Люди из «черной комнаты» передали точное «расписание» движения Ямамото верховному главнокомандованию, и воздушные соединения, находящиеся в Меланезии, получили соответствующие приказы. «Р-38», знаменитые самолеты, которые летчики по праву называли «молниями», были заправлены дополнительным топливом. В день, указанный японцами в шифровке, шестнадцать пилотов вылетели с Гуадалканала навстречу Ямамото.

Автор «гавайского варианта» летел в большом бомбардировщике в сопровождении шести истребителей «Зероуз». Для шестнадцати самолетов «Р-38» задание оказалось несложным. Через несколько минут возле одного из островов Океании рухнул в волны океана самолет, на борту которого находился самый агрессивный из всех, кто руководил нападением на Гавайи, – «черный дракон» адмирал Ямамото. После этого гавайцы в какой-то степени почувствовали себя отомщенными.

Я перебирал в памяти эти истории (интересные, хотя и не всегда объективно отражающие действительность), проходя между бесконечными рядами могил на «Горе жертв». Герои отомщены, но разве убийство – это лучший способ постоять за правое дело, оплатив несправедливую гибель одного человека смертью другого? Разве эта земля, прекрасные Гавайи, не исповедует свое алоха не только ради дружбы и терпимости, но и во имя мира, тоже входящего в понятие алоха?

Я всегда был и буду противником войны, я – за жизнь, за прекрасный мир. Если бы я захотел перефразировать слова своего земляка, которого считаю одним из умнейших и гуманнейших представителей своей нации, Йозефа Швейка, я призывал бы, не щадя сил:

– Не стреляйте, ведь те, в кого вы целитесь, тоже люди! Не стреляйте, ведь это люди!

Я призывал бы ценить жизнь каждого человека на «земле людей». На земном шаре мало таких мест, как Пёрл-Харбор – свидетель того, к чему приводит пренебрежение к человеку. То же щемящее чувство испытал я и в других местах Океании – на Гуадалканале в Меланезии, на атоллах Бикини и Эниветок в Микронезии.

За гигантской ширмой из великолепных отелей, выстроившихся вдоль южной стороны улицы короля Калакауа, протянулся золотистый пляж. Он-то и есть главная достопримечательность этого удивительного – сумасшедшего и прекрасного – уголка мира. Правда, теперь пляж уже не такой золотистый, каким был когда-то, но, если верить рекламе, это красивейший пляж на земле. В таких случаях трудно с чем-либо сравнивать и тем более выносить столь категорический приговор. Однако нужно отдать должное: после того как пляж пустеет и мусорщики выносят отсюда тонны бумажных стаканчиков, бутылок из-под пива, консервных банок, вайкикский песок предстает во всей своей дивной, первозданной красе. Очаровательной игрушкой кажется небольшой, омываемый волнами прибоя коралловый риф, расположенный в километре от берега. Море здесь часто похоже на ласкового, мурлыкающего котенка. Правда, иногда высокие волны набрасываются, на берег Вайкики, тогда наступает время серфинга, катания на волнах, распространенного здесь больше, чем где-либо в другом месте Гавайев.