Ада Баскина - Золотая середина. Как живут современные шведы

Интересны обеденные столы – овальные или круглые, массивные, со слегка загнутыми краями. Скатертей, как правило, нет, вместо них на полированной поверхности – льняные салфетки и жестяные подносики, очень яркие, нарядные.

В Svensk Tenn’e, между прочим, много украшений, вопреки утверждению Стаффина, что декорации шведскому стилю несвойственны. Впрочем, это вполне согласуется с другим его мнением – международная мода наложила свой отпечаток на шведский дизайн. Я имею в виду в первую очередь вазы, кувшины, безделушки. Особенно хороши вазы из стекла: вытянутые вверх, вширь, причудливой формы, с неровными краями, они весело перекликаются очень чистыми цветами – синим, сиреневым, желтым.

Из наиболее модных украшений интерьера – сочетание стекла с металлом и просто металл. Мне понравились две вазы. Одна – нежно розовая, схваченная с двух сторон чеканными серебряными манжетами. Другая – металлическая, в форме стилизованного лотоса.

Еще один признак современности – шутливость. Стеклянное яблоко, «надкушенное» с одной стороны. Настольная лампа, вытянутая вперед, словно клюв пеликана. И откровенно смешные мягкие игрушки – зверюшки, человечки и «не пойми кто» с уморительными мордами и в забавных позах.

Картины очень большие, почти во всю стену. В большинстве – абстрактная живопись. Никаких портретов, сюжетов, реалистических пейзажей.

В зале посуды мне больше всего понравился чайный сервиз. Чашки большие, глубокие, с толстыми стенками. Все одинаково круглые, но разного цвета. А внутри – чисто белые. Остальные предметы – чайник, молочник, сахарница – по форме соответствуют чашкам, они круглые, глубокие, а по цвету лишь частично повторяют каждую из них.

Я выхожу из Svensk Tenn’a на улицу, голова у меня слегка кружится от этой красоты. Наутро я звоню Стаффину:

– Послушайте, – говорю, – это, конечно, все замечательно. И разнообразие форм, и гармония красок. Я увидела и шведскую грацию, и шведский модерн. А также яркость, живость, юмор, привнесенные, очевидно, извне. Но я не заметила пресловутой доступности вашего дизайна.

– А что, разве там нет ничего, что может себе позволить человек с небольшим достатком?

– Кое-что есть, но далеко не все. На некоторые ценники я даже смотреть боялась.

– Естественно. Ведь кроме людей небогатых есть люди хорошо обеспеченные, с большими деньгами. Им по карману приобрести дорогие вещи по своему вкусу. Почему же мы должны лишать их этого удовольствия?

Может, это как раз и есть демократия?

Мы ведем приятную беседу в кругу молодых профессоров Сёдерторнского университетского колледжа. И по ходу разговора я задаю интересующий меня вопрос:

– Какими чертами вы бы определили шведский национальный характер?

Внезапно наступает странная тишина. Мои собеседники отводят глаза в сторону, а один из них, Йон Орнес, после паузы и тоже глядя куда-то вдаль, отвечает:

– Ну вообще-то, это не совсем политкорректный вопрос.

Позже, когда мы с Йоном подружились, я попросила его объяснить, что именно так покоробило этих молодых интеллигентов в моем невинном вопросе.

– Видите ли, вопрос о национальном характере заведомо предполагает разговор об отличии шведов от других этнических групп в стране. А это, в свою очередь, ведет к проблеме иммиграции. То есть к сложному и очень болезненному вопросу сегодняшнего дня.

Так началось мое знакомство с проблемой, известной большинству цивилизованных стран. Отношению к иммигрантам.

Для Швеции проблема эта сравнительно новая. В отличие от Америки, страны иммигрантов, да и многих европейских государств, куда давно уже переезжают граждане из зарубежья, Швеция долго была государством гомогенным, то есть состояла из людей, имеющих общую историю, характер, традиции, менталитет. Только в 30-е годы прошлого века сюда начали прибывать беженцы из фашистской Германии, но было их сравнительно немного, они легко адаптировались и мало повлияли на этнический облик страны.

После войны, со второй половины 1940-х годов Швеция уже сама энергично приглашает иностранцев: развивалось промышленное производство, требовались специалисты. Зарплаты в этой благополучной стране были выше, чем в Турции, Греции, Югославии, Италии. А условия жизни лучше. Поэтому, приехав первоначально лишь на заработки, многие остались здесь навсегда. Впрочем, это тоже не сильно разбавило однородный состав шведского населения.