Эрик Дэвис - Техногнозис - миф, магия и мистицизм в информационную эпоху

Едва ли имеет смысл говорить, что потеря мотивации беспокоит большинство людей. Большая часть духовной и религиозной активности на текущий момент, связанная с движением нью-эйдж, на том или ином уровне пытается сокрушить или хотя бы восполнить редукционистскую и механистическую картину мира. Христиане-фундаменталисты и анимисты, приверженцы индейских культов, совместно атакуют дарвиновскую теорию естественного отбора, в то время как мастера иглоукалывания и целители холистической школы вновь пытаются разжечь магическую искру витализма. Психологи, работающие с архетипами, пытаются восстановить предвечный образ души, а экологические мистики призывают «заново зачаровать Землю» и отринуть мир биржевых сводок и торговых центров. Даже либеральные гуманисты роются сегодня в поисках ценностей, «осмысленной политики», которая может противостоять стремительно вторгающемуся технологическому мышлению.

Но разве мы можем перевести стрелки часов назад, тем более на то время, когда часов вовсе не было? Возможно, образ человека-машины заключает в себе больше надежд и обещаний, чем считают его противники, особенно если этому образу не позволить полностью заслонить собой картину мира. Для многих искателей XX века древняя задача пробуждения не означала возврат к романтизму, религиозной ортодоксии или магическим песнопениям. Вместо того чтобы отвергать механические или автоматические аспекты человеческого существования, эти мыслители прокладывают свой путь сквозь образ машины, используя механизм только в качестве будильника для пробуждения своих собственных сил. Перефразируя суфийского мистика Хазрата Инаята Хана, можно сказать, что, хотя один из аспектов нашего существования подобен машине, другой подобен инженеру. С этой точки зрения первый шаг к пробуждению состоит в том, чтобы осознать, насколько мы уже зомбированы и автоматичны. Подобные бесстрастные редуцирующие наблюдения помогут снять наваждение, вскрыть подлинные способности и, как это ни парадоксально, позволят нам взрастить многие глубоко человечные аспекты нашего существования. Машина в этом случае может послужить интерактивным зеркалом, Иным, через которое и в противостоянии которому мы узнаем самих себя и сами становимся мерой всех вещей. Это путь одухотворенного киборга, чьи электронные цепи и пробегающие по ним команды таят в себе как угрозы, так и перспективы техногнозиса.

Можно сказать, что первыми одухотворенными киборгами были шаманы, которые, по сути, являлись инженерами сакрального экстаза. Но первым современным духовным учителем, продуктивно использовавшим инженерный язык, был Г. И. Гурджиев, греко-армянский гуру, прославленный за свою суровую мудрость, гипнотическое обаяние и необыкновенно густые усы. Если верить его автобиографии, Гурджиев на рубеже веков проводил время, путешествуя по монастырям, хижинам йогов и мистическим школам Ближнего Востока и Азии, хотя и сложно до конца поверить человеку, которому однажды пришлось спасаться бегством из селения, где он продавал дроздов, перекрашенных в попугаев, когда ливень грозил смыть с них краску. Но, несмотря на то что некоторые скептики и духовные учителя продолжают считать Гурджиева жуликом от метафизики, после придирчивого чтения большинства основных текстов Гурджиева становится ясно, что этот мастер не только синтезировал различные учения и техники в чрезвычайно практичную форму эзотерической работы, но и приспособил большое число идей современных ему науки и психологии для древней цели гнозиса.

Гурджиев умер в 1949 году, и на протяжении своей жизни он был слабо подвержен влиянию европейской цивилизации с присущим ей отрицанием великих духовных традиций прошлого. Но в других отношениях он был очень современным человеком. Он высмеивал спиритизм, игнорировал богов, наслаждался работой с машинами и имел совершенно редукционистское представление о том, что «все психические процессы материальны». Подобно теософам, Гурджиев имел совершенно эволюционистскую точку зрения на космическую историю, хотя он и уравновешивал ход материальной эволюции неизбежно соответствующей ей инволюцией — отклонениями от многочисленных законов, управляющих материальными феноменами, необходимых для приближения к освобождающему космическому Всеединству. Многие аспекты космологической системы Гурджиева, по крайней мере в том виде, в котором они приведены в сочинении П. Д. Успенского «В поисках чудесного», представляли собой высшую степень мистической лженауки. Текст Успенского битком набит курьезными психогеометрическими правилами, диаграммами, изображающими «вышние водороды», и описаниями цепочек космических команд. Все это достигает своего апогея в забавном представлении: оказывается, обыденная цель энергетической жизни человечества заключается в том, чтобы «питать Луну».