Геннадий Забродин - Рок. Искусство или болезнь?

«Копнем» теперь несколько глубже понятия «ты» и «я» — в их шлягерном, «дороковом» понимании. Они предельно абстрагированы, никакой информации не несут, а представляют собой лишь субъект и объект любви. Вне этой сферы они не существуют и существовать не могут. Весь временной диапазон ограничивается «сегодня». Из времен суток они наиболее жизненны «ночью». В конечном счете должно наступить «счастье». Другой жизни, за пределами этого ареала, просто нет.

И все же в полном вакууме жить нельзя, чем-то надо его заполнить. И шлягер заполняет, создавая до крайности условную картинку. Она отчасти напоминает детские рисунки. Знаете, как рисуют пятилетние дети: вот желтый кружок — солнце, а вокруг все синее — небо, а вот еще синее внизу — море… Точно так же и в шлягере. Словарный запас, отражающий мир природы, скуден до предела — море, солнце, звезды, роза, небо, земля, город. Постойте, скажете вы: город — это ведь главным образом люди. Стало быть, что-то о людях есть? Ну, во-первых, слово «город» по частоте употребления идет аж на пятьдесят пятом месте — далеко не ведущее понятие. А во-вторых, в шлягере город не только лишен каких-либо примет, но вообще устранены все социальные мотивы, без которых город немыслим.

Впрочем, было бы не совсем точно говорить, что в шлягере нет вовсе никаких примет окружения. Они есть. Их четыре. Всего четыре слова, обозначающие все тот же досуг: дом, песня, музыка, вино. То есть именно то, что удовлетворяет самые примитивные потребности. Животные, если угодно, потребности. Ведь, согласитесь, о том же мог мечтать первобытный человек: забраться в безопасную пещеру и в сытом состоянии мурлыкать незамысловатую мелодию.

Думаем, многие из наших читателей в свое время пытались сочинять стихи. И скорее всего, сие занятие бросили, потому как показалось, что не очень получается. Но посоревноваться с составителями шлягерных текстов, уверяем вас, может каждый. Не верите? Ну что ж, давайте проверим.

Чередниченко, о книжке которой мы уже упоминали, дает переводи! текстов шлягеров различных лет — от тридцатых до семидесятых годов. Воспользуемся ими и приведем несколько наиболее типичных.

Ну как, хватит? Убедились, что сочинять шлягерные тексты не так сложно? Можно дать еще несколько советов практического свойства. Например, не надо, чтобы ваши герои боролись за свою любовь. Борьба, прикладывание усилий, напряжение — все это противопоказано. Самое лучшее — балансировать между пассивным ожиданием и любовными призывами.

Теперь представим: встреча «его» и «ее» состоялась. Что они должны делать? А желательно ничего не делать. Ибо по законам шлягера натуральные чувства вообще не должны проявляться. Тогда что же, сидеть и молчать? Зачем же! Надо петь! Шлягер в качестве символа любви предлагает музыку, песню, тот же шлягер. Для ясности вновь обратимся к цитатам: «О, Пепито. Пой мне свою песню о любви»; «Детка, ты танцуешь, как моя женщина! Прижимаешься и склоняешься ко мне, как моя женщина»; «Ты — музыка для меня, и потому я люблю тебя. Я слушаю тебя и в этом нахожу успокоение».

Видите, какая интересная механика получается. Говоря вроде бы о любви, шлягер говорит, по сути дела, о самом себе. Сам себя подает, сам себя рекламирует.

И еще несколько слов, прежде чем перейдем к особенностям рока и его отличиям от шлягеров минувших лет. Как ни крути, а совсем без любовных конфликтов обойтись нельзя. Ну хотя бы потому, что в любви неизбежны сомнения, переживания. Окрашивать все в розовый цвет неразумно. Почему бы не оттенить счастье толикой несчастья? Вот так в шлягере появляется клише — то есть стереотип — любви несчастной, неразделенной.

Сюжет прост и незатейлив. Он (или она) уходит. Герой (героиня) остается и грустит. Не тоскует, не печалится — от таких переживаний избави бог. Но грустит так красиво, так изящно, что невольно хочется оказаться в подобной ситуации и так вот попереживать.