Дэниел Эверетт - Не спи — кругом змеи! Быт и язык индейцев амазонских джунглей

Если кто-то ведет себя ненормально и мешает жить остальным, его будут постепенно все больше игнорировать и в конце концов изгонят. Так, один старик по имени Хоааипи ( Hoaaipi ), которого я встретил в первые годы своей жизни с индейцами, выделялся тем, что жил со своей женой наособицу, на заметном расстоянии от хижин остальных членов племени. Когда он приплыл на лодке встретиться со мной в первый раз (всего я видел его дважды), у него не было привозных инструментов, его лодка была индейская «кагахои», а не бразильское каноэ, а из одежды он носил лишь набедренную повязку. Это означало, что он находился за пределами нормальных отношений обмена и социального общения, в которые вовлечены практически все члены племени. Когда он приплыл в селение, на него глазели еще больше, чем на меня. У него была свежая рана от стрелы; ее нанес другой индеец, Тиигии ( Tiigii ). Старик не просил лечить эту рану, но попросил у меня кофе и сахару, которые я ему дал с радостью, просто в обмен на возможность встретиться. И хотя мне он показался просто добрым стариком, индейцы не хотели его видеть. Они говорили, что он злой. Я до сих пор не представляю, что они имели в виду, но после него я видел и других индейцев, изгнанных из племени пираха.

Еще одна разновидность игнорирования — не такая жестокая, но и более обычная — это некоторое время не давать провинившемуся еды. Обычно отлучение от пищи продолжается день или пару дней, не дольше. Ко мне много раз приходили мужчины из племени и жаловались, что такой-то сердится на них по той или иной причине и не дает лодку для рыбалки или же что никто не делится с ними пищей. При этом они либо просили меня вмешаться, но я отказывал, либо просили еды, и я делился с ними, стараясь все же не показывать, что я как-либо вовлечен в их внутренние распри.

В свою очередь, духи могут сообщить индейцам, что племя сделало зря или от чего должно воздержаться в будущем. При этом они могут выбрать одного человека для передачи своих слов или обратиться ко всему селению сразу. Пираха внимательно выслушивают увещевания своих «каоаибоги» ( kaodibogi ) и часто следуют им. Так, дух может сказать что-то вроде: «Не надо мне Иисуса. Он не из пираха», или «Не ходите завтра на охоту вниз по течению», или повторить общепринятые ценности, например: «Не ешьте змей». Таким образом, племя пираха поддерживает свои нормы с помощью изгнания, отлучения от пищи и советов духов. По меркам других обществ, у пираха очень мало принуждения, однако, кажется, его хватает для того, чтобы сдерживать отклоняющееся от нормы поведение соплеменников.

Мои дети, росшие в среде амазонской культуры на положении меньшинства, научились «видеть» мир иначе, что сказалось на их разпитии как личностей. Когда мои дети впервые познакомились с племенем пираха, все они закричали в один голос, что не видали никого Уродливее этих индейцев. Пираха редко моются с мылом (у них его просто нет), женщины не причесываются (расчесок тоже нет), и всякий ребенок народа пираха непременно перемазан грязью, соплями и кровью. Однако, когда мои дети поближе познакомились с племенем, их взгляды переменились. Почти год спустя, когда приехавший к нам бразильский военный заметил, что пираха уродливы, мои дети не на шутку рассердились: «Как можно говорить, что они уродливые?» — спрашивали дети у меня. Они забыли, что думали раньше, и привыкли считать пираха красивыми. Они научились думать и как американцы, и как бразильцы, и как индейцы. Шеннон и Кристин быстро подружились с местными детишками и стали исчезать по утрам со своими сверстницами из племени, если не надо было делать задания; они плавали на лодке по реке и возвращались только поздним вечером с ягодами, орехами и другими лакомствами джунглей.

Мои дети также научились от индейцев справляться с опасностями дикой природы. Так, однажды мы с Шеннон отправились вместе с индейцами охотиться на анаконду. Кохоибииихиаи ( Kohoibiiihiai ), мой добрый друг и учитель языка, попросил меня отвезти его в моторке вместе с его братом Поиои ( Poioi ) на условленное место минутах в четырех вверх по реке. Когда мы приплыли, он сказал заглушить мотор, чтобы мы могли подойти к берегу на веслах. Я сделал, как он велел, и Кохои с Поиои бесшумно подгребли к правому берегу, где над водой нависали ветви деревьев. Кохои повернулся к нам с Шеннон и спросил:

— Видите ее нору — вон там, едва под водой?

— Нет, — ответили мы. Я не видел решительно ничего.

— Смотри! — сказал он, взял лук высотой с человеческий рост, какие делают пираха, и потыкал им в воду несколько секунд. — Сейчас взъярится. — И он хихикнул. — Видишь?