Дэниел Эверетт - Не спи — кругом змеи! Быт и язык индейцев амазонских джунглей

Кроме того, образуется специальный язык, производный от основного языка (метафорически его можно назвать микрокреолом), посредством которого общаются участники данного вида деятельности. Тем самым язык этноса расширяется: «язык этноса = основной язык + язык чайной церемонии». Поскольку в некотором обобщенном плане этот язык понимают и остальные члены этноса, новые знания о чае и чаепитии становятся доступными и другим членам. Правда, эти знания не поддержаны конкретными действиями и вкусовыми ощущениями и потому носят обобщенный характер.

Наконец, может оказаться, что данный вид деятельности важен не для узкого круга лиц, а для всего этноса. В таком случае этим видом деятельности постепенно овладевает все большее и большее число его членов. Этот вид становится частью обыденной деятельности, а его язык — частью обыденного языка. Примером такой деятельности в племени, находящемся на стадии дикости, могут служить навыки счета, которыми сначала овладевают отдельные его члены, занимающиеся торговлей и обменом, а затем и все остальные члены племени. В современном обществе примером нового вида деятельности, постепенно превращающегося в обыденный, может служить использование компьютера.

5. Концептуальный и языковой рубикон.Сказанное выше позволяет утверждать, что появление у этноса специфических видов деятельности является, образно говоря, тем рубиконом, переход которого означает, что картина мира этноса и его язык меняются радикально. Ранее, когда в жизни этноса царила обыденная деятельность, все члены этноса одинаково смотрели на окружающий мир, его возможности и опасности, и в этом плане этнос был подобен сообществу антропоидов, которые также одинаково воспринимают свою среду обитания. Теперь же в этносе появляются группы людей, у которых к общеэтническому представлению мира добавляется новое, особое представление какого-то фрагмента мира, отражающее их опыт специфического взаимодействия с этим фрагментом. Таким образом, в этносе постепенно появляется множество новых точек зрения на окружающую действительность и ее возможности. Одновременно в языке этноса появляется множество дополнительных, производных языков (микрокреолов), описывающих этот специфический опыт. Подчеркнем: производный язык могут формировать только участники специфического вида деятельности. При этом они используют главным образом метафоризацию, а она требует знания контекста; непосвященные не могут участвовать в этом процессе, поскольку не понимают конкретных реалий описываемой деятельности. Таким образом, без опоры на специфические виды деятельности нельзя объяснить механизм расширения основного языка.

6. Эволюционное состояние племени пираха и его языка.Из вышесказанного следует, что племя пираха — одно из человеческих обществ, в котором царит полное единообразие восприятия окружающего их мира, а их язык — живой пример основного языка, сохранившегося в чистом виде, без каких бы то ни было расширений.

Опираясь на классификацию Л. Моргана, можно предположить, что это наиболее полная версия основного языка, соответствующая наиболее широкому спектру общечеловеческой деятельности индейцев пираха. Они уже овладели огнем, умеют ловить рыбу, используют лук и стрелы. Племена, находящиеся на низшей или средней стадии дикости, также осуществляют только обыденную деятельность. Но она не полна в указанном выше смысле: не содержит видов деятельности, связанных с рыбной ловлей или использованием лука и стрел. Поэтому и используемый ими основной язык также не полон, т. е. допускает непосредственное расширение, связанное с расширением обыденной деятельности племени. Язык пираха и представляет собой это предельное расширение.

Замечание.Данная характеристика не учитывает исторических особенностей развития племени пираха, эволюции их образа жизни, путей миграции, а также эволюционного пути их языка (от единого праязыка). С одной стороны, есть основания полагать, что нынешнее состояние племени пираха — застывший продукт его естественной эволюции, ср.: «Генетически население коренных американцев довольно однородно, многие черты языка пираха укладываются в наши представления о том, как должен выглядеть типичный язык Южной Америки» [Никулин, наст, изд.: 338]. С другой стороны, нельзя исключать, что это состояние — результат регресса некогда более развитого единого социума мура-пираха и его языка (некоторые соображения в пользу этой гипотезы приводятся в [Иванов 2008: 139—140]). Однако логика наших рассуждений не требует обращения к таким данным (тем более что они практически отсутствуют). Рассматриваемые нами концептуальные различия в языках человеческих этносов определяются исключительно воздействием различных внешних факторов (поскольку вклад генетических данных для всех человеческих сообществ одинаков). А как мы показали выше, в воздействии на язык извне решающую роль играет структура видов деятельности сообщества, определяющая и эволюционную структуру его языка.