Арлен Блюм: Зарубежная литература в спецхране

Приказы Главлита и пометки на карточках сохранившегося каталога спецхрана в Российской национальной библиотеке красноречиво свидетельствуют о принятой в то время методике устранения криминалов, как на специфическом языке контролеров назывались нежелательные имена и фрагменты текстов. Например: «Удалить с. 81, 168, 119, 313–322. Иллюстрации между удаленными страницами сохранить. Вычеркнуть упоминания Пиотровского и его книг на 455 с. (строки 6, 7, 10, 11 сверху)»; «Удалить с. 7–50, 55–62, 141–148, 235–242, 339–344, 437–444. Склеить с. 313–322»; «С. 648 и 649 склеить. — Криминалы (!) отпали» (это означало, что книги реабилитированного в 1956 году Пиотровского можно возвратить в открытые фонды, пусть и в таком изуродованном виде). На ряде изданий Аристофана лежала двойная «вина» — ведь кроме имени Пиотровского, на титульных листах указывалось: «Режиссерские указания С. Радлова», проведшего восемь лет в лагерях.

Подобная же операция производилась и над книгами других издательств. Изъято, например, одно из многочисленных изданий романа Джека Лондона «Железная пята» — только за то, что автором предисловия был Карл Радек. Попал в поле зрения роман «Земля» американской писательницы Перл Бак, получившей за него в 1938 году Нобелевскую премию по литературе. Приказ: «Удалить послесловие С. Третьякова, удалить с. 311–318. Склеить с. 310 с послед. страницей» (о погибшем Сергее Третьякове говорилось выше). Да и сами романы Перл Бак позднее не выходили в СССР: согласно статье о ней в Краткой литературной энциклопедии, написанной Л. З. Копелевым, Перл Бак в своих публицистических статьях и выступлениях, «…резко полемизируя с коммунистами, проповедует принципы абстрактного христианского демократизма».

Из романа Бальзака «Цезарь Бирото» (под таким названием в русском переводе вышел в 1928 году в издательстве «Прибой» роман «История величия и упадка Цезаря Бирото, владельца парфюмерного магазина…») велено было «удалить предисловие». При обращении к экземпляру Российской национальной библиотеки выяснилось, что вырезано предисловие Виктора Сержа. Под таким псевдонимом выступал Виктор Львович Кибальчич (1890–1947) — литератор, активный участник политических движений и событий в Бельгии, Франции, Испании и СССР. Племянник известного народовольца, сын иммигрантов из России, переселившихся в конце XIX века в Бельгию, в молодости он примыкал к анархистам. Затем сделал крен в сторону большевизма: приехав на родину предков в 1919 году, даже возглавил журнал «Коммунистический Интернационал». Его имя фигурирует в «Списке лиц…» (с уточнением: «политическая и социально-экономическая литература») по причине «вероотступничества»: его дважды арестовывали и исключали из партии, затем он эмигрировал. Впрочем, в 1928-м, в пору написания предисловия, он, играя по всем принятым тогда правилам, закончил его так: «В этой книге Бальзак является одновременно историографом, романистом и идеологом победоносной буржуазии XIX века. И в этом смысле „Цезарь Бирото“ — первоклассный социальный роман».

Как ни курьезно, под запрет попал и «Робинзон Крузо. Новая переделка для рабоче-крестьянской молодежи» (Л., Прибой. Сектор «Юный пролетарий», 1925). Вышла книга под редакцией и с предисловием Златы Ионовны Лилиной (1882–1929), деятельницы революционного движения, члена партии с 1902 года, занимавшей в советское время ряд видных постов, в частности, в Главполитпросвете. Репрессиям Лилина не подвергалась, но ее имя, как жены Г. Е. Зиновьева (к тому же она была сестрой Ильи Ионова (1887–1942), заведующего Госиздатом РСФСР, арестованного в 1937-м и умершего в Севлаге), часто служило формальным основанием для запрета той или иной книги и было внесено в «Список лиц…» с пометкой: «Партийная тематика и детская литература». Лилина находит в романе ряд «ошибок»:

Первая и самая крупная ошибка заключается в том, что автор бросает Робинзона совершенно одного на необитаемый остров. Человек — животное общественное, никогда в одиночку не жившее. Автор «Робинзона Крузо» представляет дело так, будто Робинзон в течение долгого времени хорошо себя чувствует и без людей. И только впоследствии ему стало скучно одному… Ошибка автора в том, что он приписывает одному лицу — индивидууму — героические поступки и совершенно забывает про то, что человеческую историю делали не герои, не отдельные люди, не цари, не полководцы и не отдельные ученые, а масса трудящихся, трудовой народ: охотники, земледельцы, рабочие… Труд всего общества, коллективизм, коммунизм доведут человечество до того счастливого состояния, которое мы видим в последней главе (там он устраивает на разумных началах жизнь переселенцев на острове).