Семен Ласкин: Вокруг дуэли

Нелюбовь к Лермонтову со стороны самого Николая Павловича Барятинский объяснял таким оригинальным сравнением, якобы в то время смотрели на страну, как на бильярд, и не любили, чтобы что бы то ни было превышало однообразную гладь бильярдной поверхности, а Лермонтов хотя сам по себе и был личностью в высшей степени неприятною, но все-таки выдавался выше уровня. Это признавал Барятинский при всей своей искренной ненависти к великому поэту. Так же, то есть тем, что „выдавался“, объяснял Барятинский и известное нерасположение к нему самому…»

Плохо относились к Лермонтову и друзья Барятинского. Так, граф Адлерберг, адъютант цесаревича, как и Барятинский, отзывался о Лермонтове крайне худо. «Я никогда не забуду, — писал Д. Мережковский, — как в восьмидесятые годы, во время моего собственного юношеского увлечения Лермонтовым, отец мой передавал мне отзыв о нем графа Адлерберга, министра двора при Александре II, старика, который был лично знаком с Лермонтовым: „Вы представить себе не можете, какой это был грязный человек!“».

Посмотрим фрагменты «Гошпиталя», юнкерской поэмы, публиковавшейся или отдельными строками, или с сокращениями в разных изданиях.

Фактически полностью поэму Лермонтова помнили только лермонтовские однокашники-юнкера, одним из которых она была передана лермонтовскому музею.

Вот строки о Барятинском:

И дальше сцена спасения князя Барятинского другом Лафой.

В финале — общее благополучие, отчего конец «Гошпиталя» напоминает концы добрых народных сказок:

Если вспомнить рассказы Барятинского о днях веселой юнкерской жизни, то строки «Гошпиталя» ничего не прибавляют к сказанному Барятинским о самом себе.

Висковатов, считавший «Гошпиталь» причиной смертельной обиды Барятинского, мне кажется, вряд ли был прав. Впрочем, об этом же писала известная исследовательница М. Г. Ашукина-Зенгер.

«Биографы Лермонтова, — писала Ашукина-Зенгер, комментируя воспоминания В. Боборыкина, — обычно преувеличивают значение этого эпизода в жизни семнадцатилетних мальчиков и ищут в нем разгадки дальнейшего отношения Барятинского к Лермонтову. Это поспешное заключение, конечно, неверно: расхождение их было глубоко принципиальным».

Ашукина-Зенгер заметила, что масштаб ненависти Барятинского к Лермонтову, будто бы смертельно, на всю жизнь обиженного шуточной поэмой, не соответствует поводу. Кстати, спор Лермонтова и Барятинского у Трубецких происходит после окончания юнкерского училища (собираются уже молодые офицеры), то есть спустя минимум год после написания поэмы «Гошпиталь». В споре Барятинского с Лермонтовым чувствуется не ненависть Барятинского к однокашнику, а скорее стремление князя утвердить собственное лидерство в офицерской среде.

Нельзя ли найти ответ на причину вечной ссоры Барятинского с Лермонтовым в биографии и в характере будущего генерал-фельдмаршала?

Приведу еще несколько цитат из книги управляющего имениями Барятинского, человека, преданного ему, Василия Антоновича Инсарского.

«Первое впечатление, произведенное на меня им (Барятинским. — C.Л. ) было поразительным. <���…> Когда мне случалось видеть Государя-наследника, а это было преимущественно на блистательных балах Дворянского собрания, я постоянно видел подле него великолепную личность. Молодой человек <���…> беспримерно стройный, красавец собой, с голубыми глазами, роскошными белокурыми вьющимися волосами, он резко отличался от других, составляющих свиту Наследника, и обращал на себя всеобщее внимание. Манеры его отличались простотою и изяществом. Грудь его была положительно осыпана крестами».