Александр Миронов - Литературы лукавое лицо, или Образы обольщающего обмана

Что ж, говоря по-нынешнему, перед нами прямо-таки отчаянная пиар-компания совершается! Но неужели атеиста Белинского крестьяне православные могли бы взять себе в авторитеты? Или разве могли бы они автора пасквильных «Мертвых душ» поставить на доступный им постамент, а тем более стяжать с его помощью искомое ими счастье? Нет и нет. Наоборот, углубившись в сию мудреную и лукавую писанину, они бы окончательно утратили все желанные им пути.

Теперь впору о хвалебной оде русскому пьянству речь повести. Да и в самом деле, разве следующие пленительные строки не удручат всякого серьезного наблюдателя?

Во как! Вино (водка) вроде смирительной рубашки на буйную русскую душу приходится. И это в контексте известных пьяных драк вообще мило выходит. Но наш поэт как будто бы этого ничего и не знает. Вместо законной тревоги и озабоченности, знай, поет вновь вину осанну:

Хитро, хитро придумано, мол, гуляй, пей, веселись русский люд, ведь иначе. А что, любопытно, иначе будет? Вот тот-то и оно, что об ином почему-то ни гу-гу, лишь молчок сеется.

В главе «Счастливые» мы встречаем опять непутевое:

Что удивляет и смущает в последнем рассказе? Прежде всего, странно уже то, что искатели полагают, что счастливый человек может являть себя им за плату. Тогда как счастливый на самом деле человек наличным своим особым состоянием уже абсолютно облагодетельствован, а значит, в чем-то большем уже и не нуждается. Это первое. Второе же состоит в том, что незадачливые добытчики «счастья» не ведают даже каких-либо признаков искомого ими феномена и даже не озабочены узнаванием их как совершенно необходимого им средства для решения поставленной ранее задачи. Поэтому-то и финал сей грустной истории вполне закономерен:

И здесь же о женской доле:

Сей печальный рассказ Матрены Тимофеевны, с одной стороны, удручает своей беспросветностью, с другой – он же удивляет глубиной понимания проблемы. Почему? А потому, что счастье человечье на земле-матушке вряд ли и вообще возможно будет, ведь много тому препятствий всяких имеется. Например, каждый рожденный знает изначально о предстоящей смертушке своей, чем уже и опечален. А кроме того, счастье человека уж очень от всеобщего блага зависит. Достижение же всемирного довольства людского представляется лишь задачей очень далекого будущего. Поэтому-то речи о человечьем счастье, конечно же, бесплодны, а значит, и вредны будут. Другое дело, если искать тех, «Кому на Руси жить хорошо» будет! Ведь последнее – славное житье, скорее всего, означает ладность. Иначе говоря, кому ладно (впору будет), тому и хорошо станет. Вот, например, в главе «Последыш» читатель поэмы вместе со странниками видит следующую чудную картину: