Стивен Иссерлис - Всякие диковины про Баха и Бетховена

9.Из всех концертных турне Стравинского, возможно, самым запоминающимся было его возвращение в Россию в 1962 году — первая поездка на родину за сорок восемь лет! Все эти долгие годы Стравинский твердил, что, в общем-то, не ощущает себя русским, но, попав в Россию, сразу же запел на другой лад. «У человека есть только одна родина, одно отечество, одна страна — у него может быть только одна страна, а место его рождения является важнейшим фактором в его жизни», — заявил он. Какая разительная перемена, особенно для человека, который никогда не отличался особой эмоциональностью речей! Это была недолгая поездка, но она произвела на Стравинского глубочайшее впечатление — находясь в России, он даже не заикался о деньгах!

…в Санкт-Петербурге Стравинский отправился на обед в честь воссоединения семьи, который устроила его племянница. Она по-прежнему жила в квартире, соседней с той, где вырос Стравинский. Племянница показала композитору портрет его прадедушки, который дожил до 111 лет и умер только потому, что родные запретили ему выходить на улицу по ночам и вечером запирали ворота дома. Он попытался перелезть через забор и упал. Когда Стравинскому исполнилось восемьдесят пять, его спросили, хочет ли он последовать примеру прадеда и дожить до 111 лет. «Нет, — ответил он, — сейчас слишком высокие налоги!»

10.В конце концов Стравинский слишком ослаб и больше не мог выступать как дирижёр. Однако он всё ещё требовал, чтобы ему платили за одно лишь присутствие при исполнении его музыки. (Хотя поздние произведения Стравинского так и не стали особенно популярными, его личная слава нисколько не померкла — сам Папа Римский попросил у него автограф!) К сожалению, в конце жизни Стравинский был слишком болен и не мог ходить даже на концерты. Последние пару лет он жил в Нью-Йорке как инвалид. Это было трудное время — по крайней мере для тех, кто за ним ухаживал! Лучше всего он чувствовал себя в те дни, когда у него хватало сил слушать музыку, играть на фортепиано и даже понемногу сочинять. Стравинский умер в 1971 году, и после заупокойной службы, которая прошла в Нью-Йорке, его тело на самолёте отправили в Венецию, город каналов. Здесь с большой помпой, в присутствии множества телевизионных камер, которые всем мешали, Стравинского похоронили на русском православном кладбище неподалеку от могилы его старого друга, врага и покровителя Дягилева. Вера сейчас покоится рядом со своим любимым мужем.

Последняя болезнь иссушила Стравинского. Голос у него превратился в шёпот, а виски приходилось так сильно разбавлять водой, что от него оставался только привкус. Стравинский часто не мог встать с постели и был безразличен к происходящему вокруг. Но иногда, особенно в его отношении к бедным медсёстрам, сквозь всё это пробивался прежний Стравинский. Он вдруг запускал в медсестру подушкой или, непонятно откуда набравшись сил, орал на них, да так, что они пугались. Однажды Стравинский пожаловался Вере, которая только что наняла ему новую медсестру: «У меня и так уже всё болит — зачем мне ещё и эта головная боль?» Вера и Крафт знали, что он чувствует себя неплохо, если, окинув взглядом медсестёр и медицинское оборудование, он вопрошал: «И сколько всё это стоит?» Ах, Стравинский… Но были также и трогательные моменты: за несколько дней до того как он умер, Вера попросила Стравинского подписать какую-то бумагу. Он взял ручку, убедился, что Вера смотрит, и вместо подписи медленно написал: «О, как я люблю тебя!» Так что Стравинский был весьма неоднозначной личностью. Как-то раз он сказал: «Если меня съест лев, он может вам кое-что обо мне рассказать. Он скажет, что старик был жестковатым, но вполне съедобным». Довольно справедливо…