Ольга Глазунова - Иосиф Бродский - Американский дневник

С одной стороны, ничего плохого в выражении чувств поклонниками Бродского нет, однако при существующем положении дел, излишне восторженные, но не подкрепленные аргументацией отзывы могут лишь усиливать неприятие, лучше всякой цензуры ограждая творчество поэта от читателя. Прямо не отзывы, а "железный занавес". Хотя, конечно, потом понимаешь, что многие из воспоминаний написаны от души и у их авторов ничего плохого и в мыслях не было. Но, как говорится, дорога в ад вымощена благими намерениями.

В 1986 году под редакцией Льва Лосева вышел сборник статей западных и советских исследователей "Поэтика Бродского" (Tenafly, N.J.: Эрмитаж, 1986). В статьях Л.Лосева "Чеховский лиризм у Бродского", К.Проффера "Остановка в сумасшедшем доме: поэма Бродского "Горбунов и Горчаков"", А.Жолковского".Я вас любил…. Бродского", П.Вайля и А.Гениса "От мира — к Риму", В.Сайтанова [10] Статьи авторов из СССР были опубликованы в сборнике под псевдонимами: "Д.С." (В.Сайтанов), "А.Каломиров" (В.Кривулин), "***" (Г.Васюточкин) "Пушкин и Бродский", В.Кривулина "Иосиф Бродский (место)", Г.Васюточкина "Письмо о русской поэзии" проводится серьезный литературоведческий и лингвистический анализ творчества Бродского. Не замалчиваются и трагические стороны его поэзии. Жаль, что в настоящее время "Поэтика Бродского" не доступна массовому читателю, а намеченные в ней тенденции беспристрастного анализа творчества поэта практически сошли на "нет" в более поздних исследованиях.

В 1989 году в Кембридже на английском языке была опубликована монография Валентины Полухиной "Бродский — поэт нашего времени" [11] Polukhina V. Joseph Brodsky: a poet for our time. Cambridge…: Cambridge Univ. Press, 1989. . Явление, надо прямо сказать, знаменательное. Научное исследование, причем написанное профессионалом — профессором русской литературы Кильского университета (Keele University) в Англии, а не мемуаристами-любителями. Такое ко многому обязывает. И действительно, в монографии есть и любопытные наблюдения, и лингвистический разбор текстов. Однако вне литературоведческого анализа комментарии автора не могут не вызывать удивления.

Приведем примеры:

"Как в провинциальной трагикомедии, которую пишут, ставят, а потом смотрят одни и те же, собратья по оружию и преемники Сталина (после его смерти — О.Г.) начали испытывать то страх перед переменами в Империи, то страх, что им придется отвечать за соучастие в преступлениях" [12] Там же. С. 4: "As in a provincial tragic-comedy which they themselves had written, staged, and now watched, the brother-in-arms and heirs of Stalin began to oscillate between fear of any changes in the Empire and fear over their part in his crimes". (Здесь и далее при параллельном воспроизведении английского текста — перевод О.Г.). ;

"Прививая русской поэзии черты европейской и американской культуры, он (Бродский — О.Г.) спас ее от провинциальности" [13] Там же. С. 14: "By giving Russian poetry European and American inoculations, he has saved it from the disease of provincialism". ;

"Буквы у Бродского и, с его точки зрения, буквы в любом языке стоят в вечной очереди за смыслом, как советские граждане должны стоять в очереди за товарами первой необходимости" [14] Там же. С. 180–181: "Brodsky's letters and, in his view, the letters of any language, stand in eternal expectation of meaning, as Soviet citizens must stand in line for the rudimentary necessities of their existence". .

Согласитесь, несколько странно звучит фраза о провинциальности русской литературы да еще рядом с именем Бродского. У кого-то может даже создаться впечатление, что именно он (или его творчество) навеяли Валентине Полухиной эти мысли. Не будем спешить с выводами, обратимся к произведениям самого поэта.

В эссе "Сын цивилизации" (1977), посвященном творчеству Мандельштама, Бродский сетует на некачественные английские переводы стихов поэта: "Будь это просто скверные переводы, дело обстояло бы не так плохо. Ибо скверные переводы, именно благодаря своей скверности, подстегивают воображение читателя и вызывают желание продраться сквозь текст или же, наоборот, от него абстрагироваться: они пришпоривают интуицию. Но тут такая возможность исключается: переводы эти несут отпечаток самоуверенного, невыносимого стилистического провинциализма; и единственное оптимистическое замечание, уместное по их адресу, — что столь низкопробное искусство является бесспорным признаком культуры, крайне далекой от декаданса".

Есть тут и ирония, есть и пессимизм, при желании можно найти даже оттенки снобизма, но к русской литературе это не имеет никакого отношения. Далее в статье Бродского читаем: "Русская поэзия вообще и Мандельштам в частности не заслуживают того, чтобы с ними обходились как с бедными родственниками"; "Помимо метафор русская поэзия дала пример нравственной чистоты и моральной стойкости, что выразилось более всего в ее приверженности к так называемым классическим формам без всякого ущерба для содержания. В этом коренится ее отличие от западных сестер".