Л. Михеева - 111 симфоний

Медленное вступление открывается тремоло солирующей литавры, и этот первый звук настолько поразил слушателей на премьере, что дал название всему произведению. Величавая тема, порученная басовым инструментам, неторопливо поднимается вверх. Остановки на неустойчивых гармониях, внезапные сфорцандо на слабой доле такта придают ей черты затаенности и некоторой суровости. Тем более беззаботно звучит сонатное аллегро, объединенное общим настроением. И главная и побочная партии — изящный легкий танец, только главную интонируют струнные, а в побочной солируют скрипки и гобой. В разработке мотивы, вычлененные из главной темы, развиваются полифонически; неожиданно вторгается тема вступления, подчиняясь общему движению главной. Еще раз, но уже в первоначальном виде, вступление повторяется в коде, что необычно для симфоний XVIII века. В конце его тема трансформируется в жизнерадостный танец и плавно переходит в главную партию в новом оркестровом наряде — у солирующих валторн.

Медленная часть — одно из самых замечательных анданте Гайдна. Это вариации на две очень яркие фольклорные темы. Первая, минорная, у струнных, совпадает с хорватской народной песней “На лужайке”, хотя на слух ее мелодические и ритмические обороты воспринимаются как венгерские. Вторая — мажорный вариант первой. В ее необычной гармонической окраске также явственны фольклорные истоки. Обе темы варьируются последовательно, обогащаясь новыми красками: выделены то виртуозная партия солирующей скрипки, то скандированный ритм медных духовых и литавр.

Менуэт — грубоватый крестьянский танец, основательный, с резкими акцентами, синкопами и внезапными остановками. Эффект эха у духовых завершает первую фигуру танца, и из него рождается более лирическая вторая, предвещающая своим красочным звучанием музыку Шуберта. В трио с плавной закругленной мелодией участвуют только струнные. В их канонические переклички вкраплена фраза фагота; оригинальный каданс подражает звукам волынки.

Финал, один из наиболее сложных в симфоническом творчестве Гайдна, сочетает, казалось бы, несоединимые, но одинаково типичные для стиля композитора черты: танцевальные темы в народном духе и старинные приемы полифонического письма. Одновременно излагаются две темы: строгая, основанная на “золотом ходе” валторн, и плясовая фольклорная у скрипок, активно развивающаяся в канонических имитациях. Возникает картина народного праздника, для воплощения которого Гайдн мастерски объединяет принципы сонатной формы и рондо.

Премьера симфонии № 104 состоялась 4 мая 1795 года. Это был прощальный бенефис Гайдна, о котором он писал в своем дневнике: “Зал заполняло избранное общество. Все были весьма довольны, и я тоже. Этот вечер принес мне четыре тысячи гульденов”.

104-я симфония завершает не только 12 Лондонских симфоний, но и все симфоническое творчество Гайдна, воплощая лучшие черты его позднего стиля. Полный радости бытия, разнообразными фольклорными истоками — песенными и танцевальными, — четырехчастный цикл основан на контрастном чередовании темпов. Медленное вступление сопоставляется с сонатным аллегро, лишенным контраста главной и побочной партий. Затем следуют медленные вариации, оживленный менуэт с более камерным трио и стремительный финал, сочетающий особенности сонатной формы и рондо. Формам с изобретательным мотивным, вариационным и полифоническим развитием присуща гармоничная стройность и ясность, звучанию оркестра с многочисленными юмористическими эффектами — легкость и полнота. Состав оркестра классический: с четырьмя парами деревянных духовых, двумя — медных (валторны и трубы), литаврами и струнными. Такой подошла симфония к порогу нового, XIX столетия, которое открылось первыми симфониями Бетховена.

Величавое медленное вступление (адажио) написано в миноре и отличается патетическим характером и мрачным настроением, что редко встречается в последних симфониях Гайдна. Начальные унисоны оркестра с характерным пунктирным ритмом вызывают ассоциации с траурным маршем. На этом фоне краткий мотив скрипок звучит горькой жалобой. Адажио, образующее законченную, хотя и миниатюрную трехчастную форму, загадочно обрывается долгой паузой... И сразу возникает жизнерадостный, типично гайдновский образ — главная партия: задорная, светлая, танцевальная. Она главенствует во всей первой части: в тональности доминанты предстает в качестве побочной партии; полифонически развивается в разработке; дважды, как главная и побочная и возвращается в репризе.