Константин Банников - Антропология экстремальных групп - Доминантные отношения среди военнослужащих срочной службы Российской Армии

Мы опять бегали, вспахивая снег, кричали «ура». Потом, выбравшись на дорогу, шли, бежали, шли, бежали еще километра два.

Полигон заметили сразу. В поле стояли какие-то раздолбанные ржавые машины, БТР. Все сразу стали тыкать пальцами: «Во! Во! Смотрите, из Афгана!» И такой благоговейный шепот вокруг. «Вот наивные люди, — с ухмылочкой сказал Саня. — Конечно, мы шли в армию, думая, что это нечто строгое, серьезное. Но за месяц уже всякого понасмотрелись, вот и хочется чего-нибудь героического».

На стрельбище было еще лучше. Две бетонные вышки, палатка с двумя дымящимися трубами, полевая кухня и огороженный палатками бункер, где снаряжают магазины. Приехавший на час раньше Димыч сообщил, что он скорефанился уже с поварами и попил чайку горячего. «Два с половиной литра!» — гордо сообщил он. Я не успел позавидовать ему — все вокруг весело заржали.

Строй сразу рассыпался — все побежали смотреть, как какой-то парень провалился по пояс в засыпанную снегом канаву. Как его вытаскивали и отряхивали.

Шли мы на полигон, предвкушая, как будем стрелять, а оказалось все гораздо прозаичнее. Сначала корреспондент какой-то долго нас расставлял, примеривался, мы и майор — высокий улыбчивый старик — терпеливо ждали. Майор должен был показывать пулеметы, автоматы, рассказывать об оружии. Мы пожирали глазами все эти патроны, ленты, стоящие на сошках пулеметы. Это было, пожалуй, самое интересное место полигона. На других «точках» мы еще по несколько раз повторяли движения на огневой, и вот, наконец-то, я вставляю магазин с патронами в автомат. Какие там репетиции! Над головой свистят гильзы, вылетающие из соседних автоматов, дым, запах пороха. Попал я или нет — не знаю. Для всех, кто стрелял, мишени были одни и те же, результаты никого не интересовали. Важно было поставить галочку, ведь необстрелянный солдат к присяге не допускается.

Вообще, я понял, здесь все всем до лампочки. Пока петух в темя не клюнет. И в нас людей не видят. Например, замкомвзвода сержант Герасименко видит в нас лишь четырехугольный строй четыре человека на восемь и дешевую, послушную рабочую силу. Он считает, что нас надо насиловать, насиловать до потери пульса. Вообще, это точка зрения всех начальников, за редкими исключениями. Работы здесь невпроворот, инструментов элементарных нет, нет даже изоленты, олова. Радисты! Радиомонтажники! Ребята тут уже прикидывают, сколько бы они получили бы на гражданке за такой объем работ и за такую скорость. А здесь даже «спасибо» не услышишь.

Еще одно изречение, любимое и офицерами, и сержантами, и прапорщиками: «В армии не может быть демократии, в армии единоначалие». С одной стороны, это верно: если все будут командовать — порядка не будет. Мне кажется, что демократия в армии должна выражаться как-то иначе. Хотя бы общественный контроль за средствами для армии, за повседневной жизнью солдат. Я лишний раз убедился, что наиболее радикальным решением была бы вольнонаемная армия. Это бы вытащило на свет столько проблем, пороков, что реформы бы стали просто необходимы. И не такие косметические, как делают сейчас: новый устав, короткое «Ура» вместо длинного. «По новой методике», — так заявил комбат.

Романтизм и максимализм есть форма протеста личности против рутины и бюрократии. Солдаты требуют активной, настоящей службы, результативной и осмысленной деятельности. Там, где боевая задача превращается в бытовую рутину или становится фикцией, служба превращается в фон и катализатор доминантных отношений и перекладывается на плечи «молодежи», которая «тащит службу» за дедов:

<���…> У меня все по-старому, службу тащу и жду молодых карасей, когда же они мне облегчат мою участь. Я ведь экспедитор, а тут один телеграфист меня своей специальности обучил, и я теперь зае…ся на телеграфе за него вахты стоять, а весной должны молодого телеграфиста дать и тогда я буду кайфовать. Но это еще будет где-то через месяц после приказа, тогда таких, как вы, списывать в части начнут. Ну ладно, не вешай нос, дембель неизбежен! <���…>

На изолированных «точках», где контингент, как правило, немногочисленный, внутренние отношения целиком зависят от командиров, их способности контролировать неформальных лидеров. Трагический случай, произошедший на Мысе Желтый, где располагался пост радиотехнического наблюдения, долгое время считавшийся лучшим на всем Тихоокеанском флоте, позволяет представить, как могут развиваться события при самоустранении непосредственного начальника от личного состава. {40} 40 Яковлев, 1999.