Игорь Зимин - Детский мир императорских резиденций. Быт монархов и их окружение

Тем не менее, такая гувернантка нашлась. С 5 декабря 1836 г. ею стала Анна Алексеевна Окулова. Еще раз следует подчеркнуть, что это был опять личный выбор Николая I. Видимо, он знал новую гувернантку еще с тех времен, когда она была воспитанницей Екатерининского института. Уверенность царя в «педагогических перспективах» А.А. Окуловой проявилась в том, что ее положение при Дворе, в том числе и содержание, утвердили сразу, без испытательного срока. Ее назначили на должность штатной фрейлины, по рангу она следовала за статс-дамами и получила, как Ю.Ф. Баранова, «русское платье» синего цвета ш с золотом, собственный выезд и ложу в театре 141.

Карьера этих воспитательниц-гувернанток сложилась беспрецедентно. Дочь Ю.Ф. Адлерберг, в замужестве Ю.Ф. Баранова, в год смерти своей матери в 1839 г. стала статс-дамой, а с 1855 г. – гофмейстриной императрицы Александры Федоровны. Проработала она при царской семье с 1818 до смерти императрицы Александры Федоровны в 1860 г., то есть более 40 лет.

В год замужества великой княжны Ольги Николаевны в 1845 г. ее воспитательница Анна Алексеевна Окулова получила орден Св. Екатерины.

У третьей дочери Николая I, великой княжны Александры Николаевны (Адини), воспитательницей также была англичанка. Она практиковала английские методы воспитания. В частности, она пыталась закалять девочку и выходила с ней на прогулку «во всякую погоду». Результатом этого закаливания стал сильный бронхит 142. А с учетом того, что Адини умерла в 1842 г. в результате скоротечного туберкулеза, то многие современники приписывали его начало именно бронхиту 1839 г.

Николай I, несмотря на всю свою занятость, охотно привечал многочисленных внуков. На время отсутствия своего второго сына Константина Николаевича он взял в Зимний дворец его детей, «под крылышко к доброй бабушке, и поместили там, в бывших комнатах великой княгини Ольги Николаевны» 143.

Примечательно, что родители и воспитатели рано начинали приучать царских детей к их будущей «профессии». Детям очень рано давали понять, что вся их последующая жизнь будет проходить на глазах сотен людей. Когда в 1832 г. детей вывезли на море в Прибалтику, они «должны были проходить через публику, собравшуюся, чтобы видеть царских детей». Для детей первые опыты публичности не были легкими, и одна из дочерей императора заметила: «Должна сказать, что мне было гораздо приятнее смотреть самой, чем давать себя разглядывать. Такие прогулки были обязанностью» 144.

Николай I лично вводил подросших детей и внуков в сложный мир придворных церемоний. При этом опять-таки учитывалась необходимая публичность царской «профессии», когда малейших промах даже со стороны детей мог стать предметом длительных сплетен и «итоговых выводов». Ольга Николаевна вспоминала, как во время поездки в Москву в 1837 г. Николай I лично «очень следил за тем, чтобы мы все проделывали неспешно, степенно, постоянно показывая нам, как надо ходить, кланяться и делать реверанс. Мы могли танцевать только с генералами или с адъютантами. Генералы всегда были немолоды, а адъютанты – прекрасные солдаты, а потому плохие танцоры… Об удовольствии не могло быть и речи» 145. При этом надо иметь в виду, что в 1837 г. Ольге Николаевне исполнилось 15 лет и она в силу возраста уже вошла в круг парадной жизни императорских резиденций.

Тогда же детей царя познакомили с достопримечательностями Москвы. Посетили они и Оружейную палату. Дети оставались детьми, и 10-летний сын царя, великий князь Константин Николаевич шалил: примерял сапоги Петра Великого, садился на трон Ивана Грозного и надел бы шапку Мономаха, если бы ему не помешал воспитатель адмирал Литке 146.

Надо заметить, что и позже царским детям разрешали «трогать руками» бесценные экспонаты. Для них это были не просто драгоценные или уникальные вещи. Это была овеществленная память об их предках, и это на подсознательном уровне «вбивалось» в головы детей. В 1901 г. во время посещения Москвы, 6-летняя Ольга Николаевна, старшая дочь Николая II, не только «посидела» во всех каретах, хранившихся в Оружейной палате, но и «выбрала» себе одну из карет, серьезно приказав прислать экипаж в Царское Село для ежедневного пользования. Служащие Оружейной палаты, позволявшие ребенку ползать по уникальным каретам ее предков, твердо объяснили девочке, что это невозможно.

Следует подчеркнуть, что усвоение дворцового церемониала царскими детьми не обходилось без накладок. А поскольку дети осознавали и меру своей ответственности, и то, что на них неотрывно смотрели сотни глаз, то свои неизбежные «промахи» они воспринимали очень болезненно. Например, после одного из церемониальных «промахов» 12-летнего цесаревича Николая Александровича в августе 1855 г. фрейлина А.Ф. Тютчева немедленно заметила в одном из своих писем: «Первого у нас было водосвятие и после него парад, на котором великий князь наследник допустил оплошность, начав маршировать с правой ноги. Он был так огорчен, что даже горько расплакался» 147.