Игорь Зимин - Детский мир императорских резиденций. Быт монархов и их окружение

Бубнова и Абросимова судил военный суд. Это был военный, но, тем не менее, суд. Он начал выяснять обстоятельства дела и задавать вопросы, поскольку не был осведомлен о нюансах придворной службы. Прежде всего, очертили круг обязанностей виновных. Как следует из ответа Придворного ведомства, обязанности лакеев, истопников и работников заключались в соблюдении чистоты комнат, в дежурстве на определенных местах с ответственностью за сохранность залов и «продовольствовании Особ и лиц». Как следует из документов, служба их оказалась достаточно тяжела, поскольку придворнослужительские вакансии часто были не заполнены, и дежурных некому сменить, поэтому они находились на постах «весьма продолжительное время». Также суд установил, что шторы провисели на окнах не менее пяти лет, поэтому были уже выгоревшие и ветхие. Хотя изначально украденные шторы обошлись казне в 398 руб., их можно было продать только за 2–3 руб. серебром за штуку.

Тем не менее воров ожидало суровое наказание, и прецеденты тому уже были. По высочайшему повелению, в декабре 1844 г. придворного лакея Алексея Тормахина предали военному суду и по его решению приговорили к телесному наказанию. 30 декабря 1844 г. в 5 часов утра в манеже Инженерного замка собрали камер-лакеев, лакеев и нижних служителей всех придворных ведомств для присутствия при исполнении приговора над лакеем Алексеем Тормахиным. В 1850 г. истопника Придворного ведомства Николая Великанова за кражу наказали шпицрутенами (три раза через 100 чел.), а потом отдали в арестантские роты.

Но в 1851 г. выяснилось совершенно неожиданное обстоятельство. Из министерских архивов извлекли два указа Екатерины II, которыми категорически запрещалось подвергать телесным наказаниям «ливрейных служителей при высочайшем Дворе». В указе от 12 марта 1765 г. приказывалось «телесного наказания не чинить, а чинить штраф, смотря по вине содержанием под арестом… на хлебе и воде… или отсылать в военную коллегию для направления на военную службу». Но, как следует из следующего указа от 6 мая 1771 г., этот указ не соблюдали. Екатерина II с возмущением пишет: «Как уведомились мы, к не малому удивлению нашему, что несмотря на сие наше повеление воля наша не исполняется, и также при дворе нашем возобновилась злая привычка ливрейных служителей бить… Все суровости от невежества, рожденные и выдуманные, через сие накрепко запрещаем под опасением нашего гнева… отнюдь никогда и ничем не бить». Нерадивых служителей она предлагала наказывать: «1. Кроткостью, если не поможет. 2. Держанием под арестом. 3. Двухсуточное сажание на хлеб и воду. Потеряв надежду… снять ливрею… и отпустить от двора или отослать в военные команды, смотря по вине его» 438.

Все были озадачены, поскольку знали, что Николай I с уважением относится к своей царственной бабушке. С другой стороны, всем известно, что прислугу безжалостно наказывали. Поэтому суд немедленно начал выяснять официальный статус «ливрейных служителей», надеясь, что истопники и работники не входят в эту категорию. Однако было установлено, что «придворными служителями, именуются все лица, служащие при высочайшем дворе, которые по должности их не пользуются правом на получение за выслугу лет классного чина, а именно: камер-лакеи, лакеи, скороходы, поваренные помощники, истопники, работники и вообще поваренные служители».

Юридическую коллизию разрешил лично император. Обер-гофмейстер Шувалов доложил о проблеме государю, который лично прочел тексты екатерининских указов и «высочайше изволил собственноручно отметить»: «Отменить нельзя, но как служба считаться может только с 16-летнего возраста, то провинившуюся молодежь сих лет, подвергать детским наказаниям, для исправления, весьма можно и должно» 439.

В результате по приговору суда Бубнова и Абросимова исключили из Придворного ведомства и приговорили к службе в армии рядовыми. Всех причастных к делу косвенно передавали непосредственному начальству для наказания по его усмотрению. Однако Николай I счел этот приговор слишком мягким, и 17 июля 1852 г. «Государь император собственноручно изволил написать «первых – в арестантские роты на три года, а последних – в рядовые»».

Столь суровая реакция царя, видимо, была связана с тем, что кражи во дворце в это время приняли систематический характер, и царь жестокими мерами хотел пресечь их. Тем не менее кражи продолжались, даже косвенно затрагивая самого императора. Известно, что когда однажды Император Николай Павлович потребовал сальную свечу, чтобы смазать нос по случаю насморка, то с тех пор в счетах выводилась ежедневно одна сальная свеча, якобы по требованию Государя 440.