Игорь Зимин - Детский мир императорских резиденций. Быт монархов и их окружение

В.Б. Фредерике тактично дал понять Александре Федоровне, что у ее подруги проблемы с деньгами. В результате Александра Федоровна стала дарить подруге платья и материю к праздникам. Денег Вырубовой это не прибавило. Наконец, между императрицей и ее подругой состоялся предметный разговор. По словам А.А. Вырубовой, «она спросила, сколько я трачу в месяц, но точной цифры я сказать не могла; тогда, взяв карандаш и бумагу, она стала со мной высчитывать: жалованье, кухня, керосин и т. д. Вышло 270 руб. в месяц. Ее Величество написала графу Фредериксу, чтобы ей посылали из Министерства Двора эту сумму, которую и передавала мне каждое первое число». В последние годы императрица оплачивала дачу (2000 руб.) Вырубовой 294.

26 мая 1910 г. царская семья по традиции переехала в Петергоф. Однако распорядок жизни семьи практически не изменился. Вырубова также переезжает в Петергоф вслед за царской семьей. 21 июня 1910 г. царская семья на яхте «Александрия» отбывает на традиционный отдых в финские шхеры. Неспешное плавание продолжалось достаточно долго, и в Петергоф они вернулись только 19 июля. Царскую семью сопровождала непременная Вырубова. 15 августа 1910 г. царская семья отбыла заграницу. Целью поездки было лечение Александры Федоровны на курорте в Наугейме. По свидетельству А.А. Вырубовой, эта поездка предпринималась в надежде, что «пребывание там восстановит здоровье государыни». Лечение оказалось не особенно эффективным и А.А. Вырубова пишет, что по ее приезде в Наугейм она «нашла Императрицу похудевшей и утомленной лечением». Сам Николай Александрович в сентябре 1910 г. писал П.А. Столыпину из замка Фридберг: «Лечение Ее Величество переносит хорошо, но оно еще далеко не кончено» 295. В ноябре 1910 г. царская семья отправилась домой. По словам А.А. Вырубовой, ситуация несколько стабилизировалась: «Лечение принесло пользу и она чувствовала себя недурно». Однако как следует из письма царя к матери в ноябре 1910 г.: «Алике устала от дороги и снова страдает от болей в спине и в ногах, а по временам и в сердце» 296. Царская семья прибыла в Царское Село утром 3 ноября 1910 г.

Эта поездка вновь подогрела старые слухи. Отражением этих слухов служит дневниковая запись за ноябрь 1910 г. одного из мемуаристов, который отметил, что императрицы «не было на выходе. Ее психическая болезнь – факт» 297. В декабре 1910 г. А.В. Богданович, со слов камердинера Николая II – Радцига, вновь упомянула о Вырубовой: «Более чем когда-либо она близка с Вырубовой, которой все говорит, что ей говорит царь, царь же царице все постоянно высказывает. Вырубову во дворце все презирают, но никто против нее идти не решается, – она бывает постоянно у царицы: утром от 11 до часу, затем от двух часов до пяти и каждый вечер до 11 4/ 2часов. Прежде бывало, что во время прихода царя Вырубова сокращалась, а теперь сидит все время. В 11 4/ 2царь идет заниматься, а Вырубова с царицей идут в спальню. Печальная, постыдная картина!» 298.

Возникает немаловажный вопрос: Как царская семья относилась к этим слухам, которые, несомненно, до нее доходили? Внешне никак. Николай II очень ревниво относился к попыткам вмешательства в его частную жизнь. Он немедленно пресекал все поползновения «открыть ему глаза», даже на «шалости» Распутина или «отношения» жены с Вырубовой. Фактом остается то, что все попытки опорочить в глазах царской семьи как Вырубову, так и Распутина, были безрезультатны. Вместе с тем нежелание следовать сложившимся стандартам и традициям в отношениях царской семьи с ее окружением, безусловно, подрывало престиж самодержавной власти в России.

Таким образом, можно сделать несколько выводов.

Во-первых, 1905–1906 гг. рядом с императрицей появляется настоящая подруга. Однако особенности психоэмоционального склада Александры Федоровны выводят эту дружбу за рамки сложившихся стереотипов, что создает почву для появления порочащих ее слухов.

Во-вторых, в это же время у императрицы возникают серьезные проблемы со здоровьем. И это проблемы не столько больного сердца, сколько проблемы, лежащие в сфере психиатрии. Поэтому с 1908 г. Александра Федоровна фактически отказывается от услуг квалифицированных медиков и ограничивается услугами только домашнего врача, принимавшего тот диагноз, который ставила себе сама императрица.

В-третьих, о лесбийских слухах мы можем говорить только как о версии. Причем эта версия, естественно, носила политизированный характер. В кризисный для нее период

Александра Федоровна судорожно цеплялась за эмоциональную поддержку своей единственной подруги – Вырубовой. Говорить о конкретном характере этой эмоциональной поддержке бессмысленно.