Джудит Левин - Вредно для несовершеннолетних

Даже вне здания STEPS следила за ними. Мальчикам не позволяли контактировать с их «жертвами» без разрешения программы и даже оставаться наедине с кем бы то ни было, считающимся в «возрасте жертвы». Их заставляли проходить внезапные тестирования на наркотики, запрещали пребывать в одиночестве, а также они были обязаны сообщать каждой своей потенциальной пассии «законного возраста», что являются сексуальными преступниками. «Я всегда буду запирать дверь туалета, пользуясь туалетом, если в здании, в котором находится туалет, присутствует еще кто–либо», — гласил контракт.

«Как только они развили в себе достаточную эмпатию, — поведала мне Барнетт, — мы начинаем смотреть на искупление», которое представляет собой процесс, состоящий из двадцати шагов, первый из которых — Разоблачение преступления, последний — Обретение умения простить себя, а в середине располагаются Предотвращение самоубийства и Нахождение смысла жизни.

Седьмым шагом было Принесение извинений на коленях жертве, семье жертвы и собственной семье мальчика. Такие «сеансы» обычно вызывают тревогу и гнев семьи пациента, сообщила мне Барнетт. «Иногда родители говорят: «Мы вас отдадим под суд!» Мать кричит: «Я тебя убью!» Это очень эмоционально. — И продолжила более спокойным голосом: Когда колени мальчика ударяются о пол, он чаще всего рыдает. Для родителей это выглядит, будто я это делаю нарочно, издеваюсь над ними. Но я им говорю: « Когда все это закончится, вы получите назад своего любимого мальчика »".

Их любимого мальчика, послушного, сломленного, искупившегося от девиантных фантазий. Или, может быть, от всех сексуальных фантазий.

Приносит ли подобное лечение добро? Тюремный проект ACLU судился с несколькими похожими программами для взрослых, в том числе с одной в Вермонте, в которой в рамках «психодрамы» пациентов заставляли имитировать анальное изнасилование, в то время как психотерапевт выкрикивал непристойности в их адрес. Свидетели–эксперты показали, что такое лечение не только не является доказанно эффективным, но и с высокой вероятностью причиняет психологические травмы, и суд приказал тюрьме прекратить то, что судья счел жестоким и необычным наказанием под видом лечения. Директор той программы Уильям Питерс был также содиректором вермонтского компонента исследования «сексуальных проблем поведения», проводившегося Барбарой Боннер, помогал ей разрабатывать лечение для детей. Методология программы Макуэртера и других подобных программ также поразительно напоминает то «лечение», которому в 1950–х и 1960–х годах подвергались геи и лесбиянки с целью избавить их от влечения к представителям своего пола. Те, кто прошел через такое лечение, обычно свидетельствуют о его печальных последствиях для их самооценки и чувства собственного достоинства, а также о полной неспособности «перекоммутировать» эротические механизмы, устоявшиеся на протяжении долгих лет. Но там–то хотя бы «диагноз» был правильный; те люди действительно были гомосексуалами. А у детей в консультационном кабинете Джонсон или в заведении Макуэртера могло и вовсе не быть тех болезней, от которых их пытались лечить. Они не были насильственными сексуальными преступниками (в противном случае они не подлежали бы помещению в эти программы); они даже могли не быть активной стороной в сексуальных контактах. Многие из них были просто детьми, занимавшимися сексом, который вывел взрослых из себя.

[Примечание автора: Другие исследования также критически анализируют — и находят неоправданным — сексуально–специфичное лечение для молодых насильственных сексуальных преступников в том числе. Одно исследование сравнило мальчиков, совершивших чрезвычайно жестокие сексуальные преступления, с другими молодыми насильственными преступниками и нашло, что обе группы пережили детство, омраченное тяжелым насилием, но не сексуальным злоупотреблением, и что в обеих группах присутствовал один и тот же набор психиатрических и неврологических расстройств, включая депрессию, слуховые галлюцинации, паранойю и часто «грубо аномальную ЭЭГ» или эпилепсию. «Гипотеза о том, что сексуально агрессивные преступники отличаются нейропсихиатрически от других видов насильственных преступников, приведшая к созданию специфических программ для сексуальных преступников, — заключили исследователи, — должна … быть пересмотрена в свете наших данных». Dorothy Otnow Lewis, Shelley S. Shankok, and Jonathan H. Pincus, «Juvenile Male Sexual Assaulters," American journal of Psychiatry 136, no. 9 (September 1979): 1194–96.]