Роберт Уилсон - Иштар Восходящая

Почему же мы думаем об этом призрачном капитане как о матери или отце? Антрополог Уэстон Ла Барр отвечает так:

Понимание религии включает в себя и объяснение того, почему религия это исключительно человеческий феномен. Контекстом оказывается универсальная для человека форма семьи, а условием — человеческая неотения (продолжительное младенчество)… В основе всякой религии лежит опыт семейной жизни, и все религии, соответственно, содержат в своих мифах что-то вроде базовой легенды о Эдипе.

Эта неотения, разумеется, приводит нас на территорию Фрейда и психоанализа, о которых мы поговорим в следующей главе. Прежде, чем вломиться в разгорячённую и почти удушающую парилку противоречий, окружающих Фрейда и его работы, стоит напомнить себе, что всё, что действительно насчёт современных младенцев, было верно и 20, и 50, и даже 500 тысяч лет назад. Если у современных малденцев есть «океанический опыт» мистического единения с вселенной, когда они сосут грудь — а многие психиатры не склонны догматически привязываться к фрейдовским теориям, и продолжают свидетельствовать о подобных явлениях — то это было верно и для наших волосатых предков, сгрудившихся у костра на заре человечества. Если мы продолжаем искать этот опыт во взрослой жизни, то тем же занимались и они.

Но этот приводит к выводам, о которых мало кто из нас задумывался. Согласно Дэвиду Коулу Гордону и его блестящему исследованию мастурбации, «любви с собой», поиск взрослого «океанического опыта» включает в себя столь разные формы поведения, как всевозможные виды секса, азартные игры, наблюдения за футбольными матчами, определённые виды преступлений, религиозный мистицизм, альпинизм и даже стад-покер. Во всех этих видах деятельности личность ищет возможности влиться в океан ощущений столь интенсивно вовлекающих и приятных, что обычный барьер между Самостью и Миром забывается или полностью трансцендируется. Очевидно, многие виды работы — если они сознательно выбраны и несут глубокий смысл — также попадают в эту океаническую категорию (можно вспомнить научные исследования, литературу, живопись, музыку и т. п.) Это относится и ко всевозможным видам игр и забав, особенно борьбе, в которой сталкиваешься со страхом и несомненно преодолеваешь его, как и в автогонках или корриде. Но стоит нам проследить этот океанический опыт так далеко, как нам становится трудно понять, где вообще провести границу, за исключением совершенно необходимых вещей — то есть тех, что вселенная заставляет нас делать просто чтобы выжить. Всё остальное — всё, что составляет ткань «культуры» и человеческого воображения, и не дано нам изначально природой — кажется, содержит в себе этот элемент поиска блаженства и трансценденции. Эрнест Хемингуэй достигал своего океанического ощущения, стоя неподвижно и разряжая винтовку в разъярённого льва. Студент достигает того же, выходя из своих границ, когда распевает «Нас не сдвинут с места» на демонстрации протеста. Невротичный грабитель банков чувствует прилив адреналина, заходя в хорошо охраняемое помещение, вооружённый лишь собственными мозгами и храбростью. Исследователь на семнадцатом часу эксперимента теряет всякие следы себя самого, забывает о пище, времени, друзьях и всём остальном — за исключением данных, которые записывает. Маленький Портной экстатически мастурбирует на бюстгальтер сестры. Неустрашимый йогин, сохраняющий неподвижность в одной асане (позе) десятый час, повторяя без конца мантру «Харе Кришна»; строитель моста и тореадор, и поэт, нащупывающий нужную рифму — все они, в очень глубоком биологическом смысле, повторяют или ищут повторения состояния сознания, впервые испытанного при кормлении грудью.

И только потому, что люди занимаются этими странностями с самого начала истории, эта история вообще состоялась. Иначе мы были бы столь же неизменно-стереотипным видом, как и прочие млекопитающие. Поиск груди, в сотнях миллионов сублимированных и обобщённых форм, это сущность того беспокойства, которое и делает нас людьми.

Потому что, врубайся, чувак: когда Мэллори спросили, чего ради он лезет на Эверест, и он дал свой классический дзенский ответ «Потому что это там», он сказал только половину правды. А вторая половина хорошо известна всем читателям Фрейда. И мы можем задуматься, почему же Алистер Кроули, поэт, посвятивший столь много сил в своей жизни тому, чтобы заменить Бога-Отца Иегову древней египетской Богиней-Материю Нуит, тоже был заядлым альпинистом — лучшим в Англии в его время. Та же сила отправляет человека проталкиваться сквозь лишённый гравитации вакуум межпланетного пространства, сталкиваясь с самым настоящим космическим ужасом. Есть ли нужда спрашивать «почему», или удивляться, когда мы слышим очарованные голоса космонавтов, когда их радиосигнал возвращается к нам, и доносит слова о «мире» и «красоте», которые они обнаружили? Луна — la luna — имеет женский род в практически всех языках, и отождествляется с богиней-матерью в почти всех мифологических системах. А великие художники? Нам нет нужды смотреть на портреты обнажённых женщин в поисках доказательств. Возьмите вместо них картины вообще без человеческих фигур и изучите саму логику рисунка — какие формы и линии встречаются чаще всего? А что насчёт музыкантов? Ну, где вы впервые услышали музыку, кто напевал вам песни, и какая часть тела была перед вами в этот момент? Архитекторы отказываются от структурной нужды в прямых линиях, как только они могут ввести в композицию смыгченные кривые, которые бессознательно напоминают нам — о чём? И что касается нашей кухонной и столовой утвари, разве они не напоминают нам наши первые приёмы пищи? А великий Аристотель оставил в назидание нам запись о значимом споре касательно эстетики, случившемся в его время: