Самюэль Хантингтон: Культура имеет значение

Прежде чем подступить к этим вопросам, следует разобраться с терминами. Под словом «прогресс», вынесенным в подзаголовок нашей книги, понимается движение к экономическому развитию и материальному благосостоянию, социально-экономическому равенству и политической демократии. Термин «культура», как известно, в различных дисциплинах и разных контекстах имеет самые разнообразные значения. Зачастую его используют в отношении интеллектуальных, музыкальных, художественных и литературных достижений общества, всего того, что называется «высокой культурой». Вместе с тем антропологи, и в первую очередь, как представляется, Клиффорд Гирц, понимают культуру как «всестороннюю дескрипцию», с помощью которой описываются все стороны жизни общества: его ценности, практики, символы, институты и взаимоотношения между людьми. Но в данном исследовании нас интересует лишь то, каким образом культура воздействует на социальное развитие; ведь если она объемлет все, то объяснить что-либо с ее помощью просто невозможно. Поэтому мы определяем культуру в таких сугубо субъективных терминах, как ценности, установки, верования, ориентации и убеждения, превалирующие среди членов общества.

В статьях настоящего сборника рассматривается вопрос о том, как культура в этом субъективном смысле влияет на предрасположенность того или иного социума к прогрессу в экономической и политической областях. В большинстве материалов, таким образом, культура предстает как независимая переменная общественного развития. Вместе с тем, если культурные факторы действительно содействуют прогрессу или препятствуют ему, культура должна интересовать нас и в качестве зависимой переменной (вторая часть формулы Мойнихэна). Можно ли с помощью политических или иных инструментов трансформировать культуру или устранять преграды, возникающие на пути прогресса? Как известно, экономическое развитие преобразует культуры, но знакомство с этой истиной не слишком помогает в тех случаях, когда нужно ликвидировать культурные барьеры, сдерживающие прогресс. Мы знаем, что общественные системы способны менять свои культурные установки, реагируя на значительные потрясения. Печальный опыт второй мировой войны превратил Германию и Японию из наиболее отъявленных милитаристов в самых ярых пацифистов. Следуя той же логике, Мариано Грондона предположил, что успехи, которых Аргентина добилась в экономической стабилизации и укреплении демократии в середине 90-х годов XX века, во многом были обусловлены опытом жестоких диктаторских режимов, военного поражения и немыслимой гиперинфляции.

Ключевая проблема в том, способно ли политическое руководство противодействовать социальному краху, поощряя преобразование культуры. В некоторых случаях подобное возможно, о чем свидетельствует опыт Сингапура. Как подчеркивается в главе, написанной Сеймуром Липсетом и Габриэлем Ленцем, уровни коррупции в различных странах в основном согласуются с культурными размежеваниями. Среди наиболее коррумпированных — Индонезия, Россия и несколько латиноамериканских и африканских государств. В протестантских обществах Северной Европы и землях, освоенных британскими переселенцами, уровень коррупции самый низкий. Страны, в которых распространено конфуцианство, находятся где-то посередине. При этом типично конфуцианское общество — Сингапур — стоит на одном уровне с такими наименее коррумпированными государствами мира, как Дания, Швеция, Финляндия и Новая Зеландия. Объяснение данной аномалии — в личности Ли Куан Ю, который, намереваясь избавить Сингапур от продажности и патернализма, весьма преуспел в своем начинании. Именно так политика «преобразует культуру и ограждает ее от самой себя». Неясно, однако, до какой степени свободным от коррупции останется Сингапур после ухода нынешнего руководителя. Способна ли политика навсегда уберечь общество от себя самого? Вопрос о том, могут ли политические и социальные акторы открывать свои культуры прогрессивным веяниям, является одной из центральных тем, которые мы собираемся рассмотреть.

Проект «Культурные ценности и прогресс человечества» и сама эта книга в значительной степени стали продуктом идей, энергии и преданности Лоуренса Харрисона. Он задумал это начинание, наметил темы, определил круг участников, редактировал подготовленные в его рамках тексты и собрал деньги, позволившие нам работать. Гарвардская академия международных и региональных исследований с энтузиазмом включилась в наши усилия, всецело поддержав их, поскольку проект напрямую затрагивал научные интересы этого учреждения. С самого основания в 1986 году академия выделяет двухгодичные стипендии молодым ученым-обществоведам, сочетающим блестящее знание своей научной дисциплины с экспертизой в области языка, культуры, социологии и политики какой-либо незападной страны или региона. Выпускники академии сейчас преподают в ведущих университетах и колледжах по всей стране. Ее работу курирует комитет из ведущих гарвардских ученых, являющихся первоклассными экспертами в конкретных областях международных отношений. Три года назад академия решила углубить внешнеполитическую специализацию и распространить свои исследовательские программы с изучения индивидуальных обществ и культур на анализ их сходств и различий, а также взаимодействия основных культур и цивилизаций между собой. На конференции, организованной в 1997 году, рассматривалось возможное влияние элит ведущих стран и регионов на мировую политику и грядущий миропорядок. Настоящая книга стала вторым сравнительным исследованием вопроса о том, как различные культуры воздействуют на экономический и политический прогресс.