Денис Журавлев - Страна восходящего солнца

Внимательный читатель, возможно, обратил внимание на «македонскую фалангу» в исполнении всадников-монголов. По-видимому, на такой несколько сомнительный образ автора приведенной выше цитаты вдохновили изображения корейских и китайских пеших копейщиков из все того же свитка «Мёко сурай экотоба» – там они держат строй, прикрываясь большими прямоугольными щитами и выставив копья, а японские конные лучники обстреливают их издали. Впрочем, прямо противоположная картина также вполне могла иметь место – монгольская конница, по словам того же Тёрнбулла, «стрел не жалела и выпускала их целыми тучами». По-видимому, битва началась ожесточенной перестрелкой, в которой японцы имели меньшие шансы на успех. Дело в том, что бамбуковый большой японский лук (в рост человека), несмотря на свои габариты, все же несколько уступал в дальнобойности и скорострельности монгольскому сложносоставному луку (который делался из дерева, рога и сухожилий). Считается также, что воины юга Японии (в том числе острова Кюсю) пользовались более легкими и менее мощными луками, нежели, например, жители Хонсю.

Похоже, массированный и эффективный огонь монгольской конницы вынудил японцев начать атаку – отчаянную и безнадежную, в свете приведенных нами выше цифр (40 тысяч воинов армии вторжения и, в лучшем случае, 6 тысяч самураев; впрочем, в битве, видимо, принимала участие лишь часть войск Хубилая – кто-то же должен был прикрывать корабли, да и высадиться за одни сутки могли не все). Далее вполне могла последовать одна из любимых средневековыми японскими бродячими певцами бива-хоси и режиссерами современных самурайских боевиков сцен – повторяющиеся атаки небольших конных отрядов самураев на огромные силы врага. Они во всей красе запечатлены и на картинах «Мёко сурай экотоба» – знаменосцы ведут в бой отряды, мчатся, стреляя на ходу, лучники в доспехах с разноцветной (желтой, зеленой, алой) шнуровкой, падают сраженные монгольскими стрелами кони, а всадники, высвободив ногу из стремени (тогдашние японские стремена имели форму деревянного башмака без задника, и из них было легко выдернуть ногу при падении), продолжают бой пешими. По всей видимости, самураям, с их ставкой на безрассудную отвагу, удалось внести замешательство в ряды монголов и китайцев, но это стоило больших потерь японской стороне. Далее, как в классическом эпосе, немногие уцелевшие после лихих атак японские воины заняли остатки каких-то земляных укреплений, чтобы принять последний бой.

Нам не известно, когда именно в ходе боя произошло одно важное событие, возможно, серьезно повлиявшее на его исход – молодой самурай Сиони Кагэсукэ тяжело ранил стрелой главнокомандующего армией вторжения Лю Фухэна, которого вынесли из гущи боя и перенесли на корабль. Натиск монголов продолжался до ночи, однако японцы держались стойко. На помощь воинам Кюсю спешили войска сёгуната с Хонсю и Сикоку – за подкреплениями послали сразу же после первых известий о приближении врага. Впрочем, надежды на то, что подкрепления прибудут вовремя, было мало. «Всю ночь мы оплакивали нашу судьбу, – писал один из самураев, – думая, что обречены и будем уничтожены до последнего человека, и что не останется семени, чтобы наполнить девять провинций» [Кюсю был традиционно поделен на девять провинций. – Д. Ж. ]. Очевидно, сетования на судьбу перемежались горячими молитвами к родным богам. Эти молитвы не остались неуслышанными.

То, что произошло дальше, является поистине одной из самых больших загадок первого монгольского вторжения в Японию. Наиболее вероятно, что монголы начали, по словам Тёрнбулла, «тактическую эвакуацию» с целью перегруппировать силы и нанести новый удар по врагу. Это вполне в духе монгольской стратегии и тактики – бить там, где враг слаб, обходить его с флангов и т. д. Возможно, рельеф местности мешал совершить такой обходной маневр по суше силами монгольской конницы. Вероятно также, что армию вторжения несколько обескуражил яростный отпор со стороны японцев (ослабленных дневным боем, но вполне способных устроить внезапную ночную атаку) и тяжелое (по некоторым данным, смертельное) ранение Лю Фухэна. Версия о подошедшем к концу запасе стрел кажется несколько надуманной – на кораблях должны были быть значительные запасы оружия. Так или иначе, высадившиеся на берег части начали грузиться обратно на корабли под прикрытием копейщиков и пеших стрелков. Чтобы осветить место погрузки на корабли (а заодно насолить японцам), монголы подожгли несколько рыбацких деревень и храм Хакодзаки.