Л. Зайонц - На меже меж Голосом и Эхом. Сборник статей в честь Татьяны Владимировны Цивьян

Мандельштам О. 1973 – Стихотворения. Л., 1973.

Мандельштам О. 1990 – Сочинения. Т. I—II. М., 1990.

Мандельштам О. 1993 – Собр. соч. Т. I—IV. М., 1993—1997.

Мандельштам О. 1995 – Полное собрание стихотворений. СПб., 1995.

Маслов Б.Е. Поэт Кончеев: Опыт текстологии персонажа // НЛО. М., 2001. № 47. http://magazines.russ.ru/nlo/2001/47/maslov.html

Набоков В. Собрание сочинений русского периода. Т. I—V. СПб., 1999—2003.

Набоков В. 1952 – Дар. Нью-Йорк, 1952.

Набоков В. 1975 – Дар. Ann Arbor, 1975.

Набоков В. 1979 – Приглашение на казнь. Ann Arbor, 1979.

Набоков В. 1990 – Избранное. М., 1990.

Потебня А.А. Заметка 1: Село, деревня и т. п. (к истории быта) // А.А. Потебня. К истории звуков русского языка. IV. Варшава, 1883: 1–48.

Ронен О. 1989 – Два полюса парономазии // Russian Verse Theory. Ed. by Barry P. Sherr and Dean S. Worth. (UCLA Slavic Studies, vol. 18). Columbus, Ohio, 1989: 289—291.

РоненО. 2005 – Каламбуры // Звезда. 2005. № 1 – http://magazines.russ.ru/zvezda/2005/1/ro16.html

Ронен О. 2005а – Иносказания // Звезда. 2005. № 5 – http://magazines.russ.ru/zvezda/2005/5/ro23.html

Сегал Д.М. Память зрения и память смысла (Опыт семантической поэтики. Предварительные заметки) // Russian Literature. No. 7/8 (1974): 121—132.

Срезневский И.М. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. I—III. СПб., 1893—1903 (репринт, М., 1858).

Тарановский К. О поэзии и поэтике. М., 2000. ЦП – Цех поэтов, [вып.] I [изд. 2-е], Берлин 1922 [reprint: Ann Arbor, 1978].

Jakobson R. Linguistics and Poetics // Style in Language. Ed by Th.A. Sebeok. Cambridge. Mass, 1960: 350—377.

Ronen O. A Direct Antecedent of “The Grand-Dad” // The Nabokovian, 48 (Spring 2002): 19—22.

T a r a n o v s k y K. Essays on Mandel’štam, Cambridge. Mass., 1976.

Цель настоящей работы – продемонстрировать, как использование имен собственных и особого рода цитат-намеков в поэзии Пушкина и Баратынского разделяет их аудиторию на две категории: узкий круг близких друзей, прекрасно понимающих намек, и широкий круг читателей, которые понимают, что поэт на что-то намекает, но не могут вполне оценить скрытые от них подробности. Я хочу показать, что такая «сегрегация» аудитории связана с особым типом поэтической семантики. Кроме того, есть все основания утверждать, что эта коммуникативная стратегия не является особенностью поэтики Пушкина или Баратынского, но характерна для всей, условно говоря, «аристократической» литературы пушкинской эпохи – или, по крайней мере, для лицейского и послелицейского «Союза поэтов» (как назвал это содружество Кюхельбекер). Чтобы анализируемый материал был легко обозримым и сопоставимым, я ограничусь рассмотрением цитат из Дельвига и упоминаниями его имени у Баратынского и Пушкина. Дельвиг – фигура особая: прекрасный поэт, близкий друг как Пушкина, так и Баратынского, он стал главным связующим звеном между лицейским и послелицейским поэтическим кружком.

1

В 1922 г. М.Л. Гофман опубликовал сборник не изданных ранее стихотворений Дельвига. Среди произведений, написанных в Царскосельском лицее, обнаружилась «Горацианская ода» «Фани», которая начинается так:

Гофман отметил [см.: Дельвиг, 124], что именно это стихотворение цитируется в загадочных строках из «Евгения Онегина»:

В окончательный текст романа эти строки не попали, но они вошли в «Отрывок из Евгения Онегина», озаглавленный «Женщины» и опубликованный в «Московском Вестнике» в 1827 г. [см.: Пушкин, VI, 646—648]. До того, как – почти целый век спустя – Гофман напечатал оду Дельвига, абсолютному большинству читателей не было известно, кто такой «вещий поэт»: имя его не названо, а цитата неузнаваема [ср.: Лотман 1980, 9–11].

В своей статье «Текст и структура аудитории» (1977) Ю.М. Лотман прокомментировал пушкинскую цитату из Дельвига так: «Пушкин сознательно опускает как известное или заменяет намеком в печатном тексте, обращенном к любому читателю, то, что заведомо было известно лишь очень небольшому кругу избранных друзей». «Пушкин отсылал читателей к тексту, который им заведомо не был известен. Какой это имело смысл? Дело в том, что среди потенциальных читателей „Евгения Онегина“ имелась небольшая группа, для которой намек был прозрачным, – это круг лицейских друзей Пушкина <���…> и, возможно, тесный кружок приятелей послелицейского периода» (Лотман имеет в виду таких друзей поэта, как Баратынский, Кюхельбекер или Вяземский). «Таким образом, пушкинский текст <���…> рассекал аудиторию на две группы: крайне малочисленную, которой текст был понятен и интимно знаком, и основную массу читателей, которые чувствовали в нем намек, но расшифровать его не могли» [Лотман 1992, 164—165]. Запомним это стихотворение Дельвига и комментарий Лотмана – они пригодятся нам в дальнейшем.