Игорь Фролов - Уравнение Шекспира, или «Гамлет», которго мы не читали

Итак, Клавдий умирает во время театрального представления – такова, во всяком случае, литературная версия Сенеки – как вы уже догадались, того самого автора той самой story. Сразу вспоминается предостережение Гамлета Полонию о том, что тому лучше получить плохую эпитафию после смерти, чем плохой отзыв от актеров при жизни – и теперь эти невинные слова воспринимаются как скрытая угроза. Вот только кому – Полонию или, как и должно быть, Клавдию?

У меня уже возникли большие сомнения, что в «Мышеловке» речь идет об отравлении короля Гамлета. Слишком уж все сходится на Клавдии. Даже место действия «Мышеловки» – Vienna – говорит в пользу Клавдия. Ведь, по словам того же Сенеки («Отыквление»), Клавдий ad sextum decimum lapidem natus est a Vienna (родился всего в шестнадцати милях от Виенны)! Да и Нерону, его племяннику, при рождении было дано имя Lucius – такой же светлый , как и Lucianus (светлый anus?)… А Гамлет назвал сценического героя племянником этого короля (nephew to the King), т. е. Клавдия. Вспомните еще один факт: отравив короля, «отравитель улещивает королеву дарами; вначале она как будто недовольна и несогласна, но, наконец, принимает его любовь». Это очень близко к Нерону и его матери Агриппине, интимная связь которых осталась в веках как свидетельство крайней степени развращенности имперского Рима… Тут же вспоминается темперамент, который, по словам Гамлета, более притягателен у молодой Офелии, чем у старой «матери» Гертрад. Есть и еще важный момент – Гамлет, отправляясь после спектакля к Гертруде, восклицает (стихами Горацио):

2264-5 …let not euer The soule of Nero enter this firme bosome

(…Пусть никогда душа Нерона не войдет в эту крепкую грудь).

Таким образом Горацио-автор ненавязчиво предлагает читателю образ Гамлета, способного убить свою «мать» Гертруду подобно тому, как Нерон убил Агриппину. То, что такая нелестная характеристика принца исходит от Горацио, должно насторожить внимательного читателя.

Кажется, акценты, действительно, смещаются. И все начинает запутываться. А как углубление этой путаницы, и, в то же время, ключ к будущему прояснению, приведем одно сравнение, которое обнаружилось при чтении Светония. Оказывается, когда Гамлет говорит Полонию о стариках, у которых седые бороды, сморщенные лица, слезящиеся глаза, недостаток ума и слабые ноги, он отправляет читателя не только к Ювеналу. В подтверждение – цитата из «Божественного Клавдия» Светония:

«30. …Лицо и седые волосы были у него красивые, шея толстая. Но когда он ходил, ему изменяли слабые колени <���…>. На губах у него выступала пена, из носу текло, язык заплетался, голова тряслась непрестанно. <���…> Глупости своей он также не скрывал. <���…> Людей удивляла его забывчивость и бездумность».

Светоний сообщает также, что незадолго до смерти Клавдий решил сделать наследником не пасынка Нерона, а своего сына Британика, и составил соответствующее завещание. Из-за этого он и был отравлен Агриппиной.

Все это перекликается и со словами Гамлета и с вышеприведенным отрывком из 10-й сатиры Ювенала. В Комментариях к Светонию сказано, что описание Клавдия он позаимствовал из 5 главы «Отыквления». Действительно, Сенека пишет: Nuntiatur Iovi venisse quendam bonae staturae, bene canum; nescio quid illum minari, assidue enim caput movere; pedem dextrum trahere. (Докладывают Юпитеру, что пришел какой-то верзила, седой совсем; грозится за что-то, видно: все головой трясет; а правую ногу совсем волочит).

Вряд ли такое совпадение означает, что и Светоний и Ювенал пользовались Сенекой как первоисточником. Важно само совпадение. Еще важнее, что Гамлет, говоря с Полонием о стариках, имеет в виду образ императора Клавдия. А когда Полоний откланивается, Гамлет говорит ему вслед: «Эти несносные старые дураки», – тем самым, давая понять, что его инвектива в адрес старика Клавдия относится и к старику Полонию.

Вот теперь, окончательно заблудившись, мы и расстанемся на время и с Клавдием и с Полонием.

X. КРАСНЫЙ ЗВЕРЬ И МАТЬ РОДНАЯ

Король Клавдий при сцене отравления не выдерживает, встает и уходит. Остальные – за ним. Абсолютно необъясним со старых позиций тот факт, что король никак не отреагировал на пантомиму, где уже все было сказано без слов, обрисован весь сюжет, который известен нам от призрака отца Гамлета, и который должен был узнать непосредственный участник и братоубийца Клавдий. Однако это прямое обвинение оставило его совершенно безучастным, зато возмутила сцена с участием племянника короля. Не знаю, как вам, читатель, а мне уже кажется – король Клавдий и не догадывается, что убил своего брата. Потому что не убивал. Он просто увидел в спектакле угрозу своей жизни.