Айзек Азимов: В начале

Жизнь куда богаче и сложнее, она подкидывает нам нравственные ситуации, и не снившиеся всем без исключения претендентам на авторство «идеального» морального кодекса. Разумеется, все это касается человека – для машины какой угодно сложности создать вполне надежную программу теоретически труда не составляет.

А роботы Азимова – это модель идеальных в нравственном отношении людей, а не машин. Ну действительно, вслушаемся в эти чеканные логические формулировки…

1. Не причинять зло человеку и не допускать своим бездействием, чтобы ему было причинено зло.

2. Выполнять все, о чем тебя попросят, если только это не противоречит пункту 1.

3. Заботиться о собственной безопасности, если только это не противоречит пунктам 1 и 2.

Я намеренно вольно пересказываю азимовские три закона, не изменив их сути, чтобы дать читателю почувствовать, насколько же они не для роботов. Для нас, людей, все это писано…

Благородство нравственных помыслов молодого фантаста, задумавшего дать новую, основанную на науке мораль окончательно изверившемуся человечеству, понятно. Но и до научно-технической революции, и, вероятно, долго после -все равно останутся парадоксы, непредвиденные ситуации, чреватые психологическими «сшибками», когда кажущийся идеальным железный логический каркас Азимова обернется для реального человека каркасом попросту железным. Иначе говоря, клеткой.

Если кто-то этого не понимает, советую еще раз – именно под таким углом зрения – перечитать сборник «Я, робот».

И в знаменитой (пока, увы, не переведенной на русский язык) трилогии «Основание» мы встретим мотивы, темы, которые впору обсуждать на семинарах теологов. Попытка интеллектуальной элиты (Азимов называет их «психоисториками») просчитать с математической точностью курс для человеческой цивилизации на тысячелетия вперед и связанные с этим неизбежные отклонения от этого курса… Что это, как не отголосок, преломление другого амбициозного «проекта», столь часто цитируемого в мировой культуре, можно сказать, основополагающего? Если относиться к научно-фантастической литературе серьезно, смотреть на это поле мысленных экспериментов достаточно широко, то вот, пожалуйста, образец фантастики, поднимающей религиозные вопросы.

Мне кажется не случайным, что спустя 30 лет, в начале 80-х, Айзек Азимов вновь вернулся к сюжетам, волновавшим его в молодости. Я имею в виду возобновленные серии «Основание» и про робота Дэниэла. Два направления азимовского творчества даже слились в самых последних книгах, ибо, как мне кажется, они были направлением единым, цельным изначально. Не так уж и безразличны для автора, технократа-атеиста, все эти сюжеты «от лукавого» -творец, его создание и последующий их конфликт…

Впрочем, об атеизме Азимова имеет смысл поговорить особо. Ведь перед читателем сейчас лежит книга, в которой Айзек Азимов смело, открыто и обстоятельно вторгся в заповедные территории, принадлежащие религии.

Мировоззрение Азимова ни для кого из его читателей тайны не составляет. Писатель сам горячо и охотно декларировал свои взгляды, а к натурам путаным, мечущимся и безответственным его никак не отнесешь. В Азимове, вероятно, еще с поры занятия наукой крепко застряло это – для кого-то занудное -правило: декларировал – следуй сказанному.

Говоря коротко, Айзек Азимов ни в каких богов, похоже, не верит. Написал «похоже», ибо в столь деликатном вопросе, как и в подлинном судопроизводстве, собственные признания «обвиняемого» – еще не доказательство. Впрочем, думаю, высказываниям Азимова на сей счет можно доверять вполне. Уж очень не вписываются в образ рационалиста до мозга костей различные «метафизические» блуждания духа, поиски Изначального Смысла бытия и его Абсолютной Сути…

Айзек Азимов, по-видимому, тяготеет в своих философских пристрастиях к позитивизму, что типично для многих интеллектуалов-технократов, взращенных современной западной культурой. Азимов-философ вообще чрезвычайно сдержан, взвешен и хладнокровен (порой мутит воду Азимов-художник, и тогда появляются разные «сомнительные» рассказики о машине-творце, о конце света, о бессмертной душе робота или еще что-нибудь в том же духе). Он всецело доверяет опытным фактам науки, научным теориям и научной методологии поиска истины. Все, что «вне», как бы автоматически отбрасывается, исключается из рассмотрения.

Да, вполне может быть, что «там чудеса, там леший бродит», но пусть этим занимаются философы и теологи. Наука изучает другое, все то, что поддается ее методам изучения.