Александр Бурцев - Народный быт Великого Севера. Том I

Это объяснение Светланы сильно опечалило Ивана-Богатыря. Заметив его нерешимость, Светлана вдруг призадумалась. На лице ее выразилась глубокая грусть, а на глазах показались слезы.

— Ах, Иван-Богатырь! сказала она со вздохом. Я вижу, что ты не решаешься спасти меня от несчастия, с которым, я должна умереть, всеми забытая и всеми пренебрегаемая.

При этом она взглянула на пего с таким трогательным выражением, что ему стало жаль ее.

— Ну, перестань же горевать, моя милая! сказал наконец Иван-Богатырь, успокаивая Светлану. Для твоего и моего счастия я тебе даю честное слово, что, не разрушая очарованья, я буду с нетерпением ожидать окончания срока.

Условие было заключено, и Светлана в знак благодарности поцеловала Ивана-Богатыря, а потом сказала ему:

— Теперь я опять должна превратиться в старуху, и в таком виде ты веди меня к своим родителям.

— Согласен, отвечал, ей Иван-Богатырь.

Светлана повернула находившееся у нее на пальце кольцо и в одну минуту сделалась старухою.

Иван-Богатырь взял ее под руки и вместе с нею отправился к своим родителям. Добромысл очень обрадовался, увидавши своего меньшого сына.

— А это что за старуха с тобою? спросил он сына.

— Это — будущая жена моя! отвечал Иван-Богатырь. И он подвел к отцу своему Светлану.

Братья и невестки едва удержались от смеха. Указывая на нее пальцами, невестки шептали между собою:

— Какова красотка-то? Прелесть. Жаль только, что зубов нет, да верхняя губа втянулась; впрочем, мягче целоваться будет. А лет-то? Чай, только с небольшим двести… Как есть настоящая невеста. Седа маленько, ну, зато пудры не потребуется…

И много подобных насмешек одна другой.

Добромысл, однако же, приказал им быть поскромнее, и, обратясь к стоявшему перед ним младшему сыну, сказал:

— Любезный сын мой! Я сам причиною твоего несчастия и теперь раскаиваюсь в своем приказании, которое дал вам относительно невест. Впрочем, попробуем, нельзя ли будет исправить ошибку. Наградим старуху подарками — может она и откажется от замужества.

— Я ни за что не переменю своего намерения, — отвечал Иван-Богатырь.

— В таком случае, продолжал отец, я нисколько не препятствую твоему желанию… Женись, я позволяю тебе.

Свадьба была сыграна, — и пир прошел великолепно. Вечером, когда Иван-Богатырь вступил в отведенные комнаты, Светлана обернула кольцо и сделалась неподражаемой красавицей, а при наступлении дня снова превратилась в старуху.

Так Иван-Богатырь прожил с своею старухою довольно долгое время, нимало не огорчаясь тем, что жена его с каждым утром теряла свою молодость.

Однажды, долго спустя после их свадьбы, Добромысл призвал всех сыновей своих и сказал им:

— Любезные дети! Так как теперь вы все трое женаты, то я желаю, чтобы каждая из жен ваших сделала мне по рубашке, и требую, чтобы все три рубашки поспели к завтрему.

При этом Добромысл дал каждому сыну по куску полотна.

Старший и средний братья Ивана-Богатыря, принесшие полотно к своим женам, сказали:

— Батюшка приказал вам сшить из этого полотна по рубашке, и требует, чтобы к завтрему они поспели.

Жены их тотчас же начали кликать мамушек, нянюшек, сенных девушек и принялись за работу, а между тем послали девку-чернавку к жене Ивана-Богатыря посмотреть, как она будет шить рубашку.

Девка-чернавка пришла в комнаты Ивана-Богатыря и видит, что Светлана изрезала полотно на мелкие куски и бросила их на окошко, проговорив:

— Буйны ветры! Разнесите лоскуточки в разные стороны и сшейте свекру рубашку.

Возвратилась девка-чернавка к госпожам своим и пересказала, что видела у старухи.

Невестки долго смеялись над женою Ивана-Богатыря и говорили:

— Что-то ее муж завтра к отцу принесет!..

На другой день, только что проснулся Добромысл, как пошли к нему трое сыновей его и подали ему сорочки.

— Эта сорочка сшита обыкновенно, сказал отец, рассматривая рубашку, которую принес ему старший сын.

— И эта также, сшита не лучше, продолжал он, обращаясь к среднему сыну.

Когда же взглянул на сорочку меньшого сына, то не мог на нее надивиться. Она так понравилась ему, что он приказал слугам подавать ее только в самые торжественные дни.

Прошло несколько времени. Добромысл опять призвал к себе сыновей своих и сказал им:

— Любезные дети! Я хочу, чтобы каждая из ваших жен сделала мне по ковру, и чтобы ковры эти были готовы к завтрему. Вот вам серебро, золото и шелк; ступайте, передайте своим женам мое желание.