Александр Бурцев - Народный быт Великого Севера. Том I

Приехали домой, живут прекрасно, так хорошо. А те сестры ее ненавидят: «мы, говорят, по неделе только жили, а она год. Все силы употребим, да ее истребим». Так она год прожила, стала беременна. Те злятся, а во дворец не смеют взойти при царе. Государь уехал, они приезжают к ней… «Ах, милая сестрица! теперь вы в тягости, надо вам хорошую бабушку… Здесь все скверные; такая у нас есть знакомая славная, и боли не будешь чувствовать». Поверила она сестрам. «Милые сестрицы! сделайте милость, пришлите». А у них волшебница знакомая-то. Вот эта волшебница к ней приходит, дала ей порошка выпить, та без памяти и стала, родила двух сыновьев, по локти ручки в золоте, по колени ножки в серебре; на каждом волоске по жемчужинке. Волшебница взяла этих детей к себе, а вместо них понесла к царю котенка да кутенка. «Что это ты принесла? Хоть бы простого ребенка!» — Что ж, батюшка, что родится, то и годится. — Государыня узнала, плакала, плакала. Государь долго сердился, долго его уговаривали. Наконец, простил ее; страшно он любил ее; и все в государстве ее любили…

Через несколько времени она опять забеременела. Сестры еще больше ее ненавидят, что он опять с ней живет. Как государя нет, они опять к ней приезжают; так-так с ней ласковы… «Ведь ты тогда хорошо родила?» — Хорошо, говорит, никакой боли не чувствовала. — «Ну, мы тебе опять эту бабушку доставим!» — Я уж не знаю… — «Нет, нет, непременно; менять не годится…» Опять эта волшебница приехала, дала ей порошка, она и заснула… Во сне родила двух сыновьев, по локти ручки в золоте, по колени ножки в серебре; на каждом волоске по жемчужинке; спрятала их к себе, положила лягушоночка, да мышоночка… Опомнилась она. «Ну что, говорит, кто у меня родился?..» — Лягушоночек да мышоночек!.. «Ах, бабушка, милая! не родил ли кто-нибудь в нашем царстве, вместо моих детей бы взять?» — «Как можно, как можно?» — Вымыла, принесла к царю. — Что ты еще принесла? — «Лягушоночка да мышоночка». — Старая корзина! Зачем тебя несет? — «Показать, батюшка, показать!» Так эта царица плакала, плакала… Приезжают генеральши, сенаторши… Вы бы, говорят, бабку переменили… — Да мне, говорит, сестрицы рекомендуют… «Да они вас ненавидят». Государя уговаривали, уговаривали… Государь опять простил ее; стала она выходить…

Через несколько времени она опять забеременела. «Хоть бы Господи дал простого ребенка». Опять ей эти сестры ту бабку навялили, она положила вместо детей головню, да зверка какого-то. «Бабушка! что у меня родилось?» — Головня, матушка, головня! — «Ах, Господи!» — Ну, что ж, что родится, то и годится… Долго царь гневался, в последний раз простил… Вот она опять забеременела, родила Ивана премудрого… Ее вместе с этим Иваном премудрым засмолили, пустили по воде…

Растет Иван премудрый в бочке не по дням, а по часам; уж такой премудрый, такой умный. Потянулся, ударил в дно, дно вылетело. Вышли на остров. Ходят они по острову, ветер поднялся такой холодный… «Как, говорит, я озябла!» — Сейчас он огня достал, зажег… Вы, говорит, погрейтесь, а я пойду в лесок, птички-зверя поймать. Шел озером, шел лугом, шел дальше, видит — келейка. Взошел: нет никого; сейчас стал искать пропитания; посмотрел в печке, нет ничего… «Постой, я под печку спрячусь!» — Залез, сидит под печкой… Входит старик седой, сел на лавку, взял дубинку, ударил оземь. «Дубинка, развернись!» Сейчас откуда ни возьмись, кушанья-напитки… «Вот как бы мне эту дубинку!» — Старик наелся, напился, поставил дубинку в уголок, лег спать, захрапел, спит крепким сном. А Иван премудрый вышел, взял дубинку, бежит домой… Бежит назад тем же озером, лугом. Идет мужичок. — «Что ты несешь?» — Топор!.. Захочешь дом построить, сейчас будет… А Иван премудрый дубинку ему показал… «Давай меняться!» Поменялись. Старик идет шибко с этой дубинкой. Иван царевич и говорит: «топор» нельзя ли у старика этого отнять мою дубинку?» — Как, говорит, нельзя? Можно! Полетел топор, отнял у старика дубинку.

Приходит Иван премудрый к матери с топором и дубинкой, рассказывает матери. Мать так рада, молится Богу. Ложится Иван премудрый спать, приказывает топору и дубинке, чтобы выстроили дворец, точь в точь такой, как у папеньки. Утром просыпается во дворце; прислуга готова, и все так, как у папеньки во дворце. Они только дивятся. На другую ночь ложится Иван премудрый спать, приказывает, чтоб к утру на острове была пристань готова… Встает поутру; все готово.

На другой день плывет мимо острова корабль, и купцы дивятся: «птица тут не пролетала, теперь дворец стоит». Иван премудрый выходит на пристань. «Господа купцы, пожалуйте!» — А купцы дивятся, идут с ним к нему во дворец; он их угостил, спрашивает: «куда вы едете и с какими товарами?» — Идем мы в Россию с такими-то товарами; да вот, говорят, приказал нам государь достать Соболев, куниц и лисиц. — «Да у меня, говорит, есть». Легли спать. Иван премудрый и приказывает топору и дубинке, чтоб самые лучшие были соболи, куницы и лисицы. Утром встал Иван премудрый, чай стали пить. После чаю он и говорит: «ну, господа купцы! пойдемте в кабинет смотреть зверей». — Пошли, только дивятся эти купцы. «Покупывали, говорят, и мы много, а таких не видали. Как, говорят, ваше имя и отчество?» — Иван Иванович, говорит; я здесь с маменькой живу. — И спрашивают у него: «как же, говорят, цена?» — Я, говорит, так дарю, только довезите меня до вашего государства.