Александр Эткинд - Толкование путешествий

В недооцененном стихотворении «К кн. С. М. Качурину» (1947) тот же комплекс идей соединяется с мечтой о собственном возвращении. Послание написано при нелегальном посещении СССР, как в «Смотри на арлекинов!». В комнате автора «спит, на канапе устроясь, коленки приложив к стене и завернувшись в плед по пояс, толмач, приставленный ко мне». Выглянув в окно, автор видит невский пейзаж «при луне». Стихотворение переплетает ностальгический, шпионский и гомоэротический сюжеты Набокова.

Набоков С. В. Дар. С. 51. Эти и последующие примеры напоминают о своеобразном механизме, который Ирина Паперно описывает как реализацию метафоры в нарративе: «процесс реализации метафоры и метафоризации реальности описывает круг» ( Паперно. Как сделан «Дар» Набокова. С. 507). В нашем случае метафора Розанова превращается в «реальные» атрибуты набоковских героев, а те, описывая круг, складываются в метафорический язык следующего уровня. Рорти (в его «Случайность. Ирония. Солидарность») представляет историю идей как циклы «переописаний опыта», начинающиеся с изобретения метафор и кончающиеся их буквализацией. Концепция Пастернака, о которой уже шла речь, более радикальна: революция осуществляет поэтические метафоры не в нарративе, но в самой истории.

Набоков. Дар. С. 52, 71.

Набоков. Писатели, цензура и читатели в России // Лекции. С. 27.

В файле — полужирный — прим. верст.

Переводя эти строки, вдова Набокова сохранила тонкую игру автора. Название бабочки даже дополнено полным латинским именем («Мертвый и ссохшийся кокон ночницы Actias luna»), но в индексе, из уважения к алфавиту, луна заменена на месяц («Мавр, Месяц, Мораль»). В результате рассуждение Кинбота («я подозреваю, что Шейд изменил это место, потому что название бабочки сталкивалось с „Луной“ в следующей строке»… 108) по-прежнему висит в воздухе.

Об освоении гомосексуализма в литературе см.: Kosofsky Sedgwick Е. Between Man. English Literature and Homosexual Desire. New York: Columbia University Press, 1985 и Kosofsky Sedgwick E. Epistemology of the Closet. Berkeley: University of California Press, 1990.

Брат Сергей, гомосексуалист, был левшой. См.: Nabokov V. Speak, Memory. New York: Putnam, 1960. P. 258.

Значениями луны в примитивных религиях являются женское начало и смерть; см.: Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения. М.: Ладомир, 1999. С. 54–183.

Joyce J. A Portrait of a Writer as a Young Man. New York: Pinguin 1956 P. 95.

Таковы, в частности, сравнения белизны киноэкрана со светом луны в «Весне в Фи альте» и в «Лолите» или характеристика Гумберта как лунатика. В иронической рецензии «Антология лунных поэтов» (1928; Собрание сочинений русского периода. Т. 2. С. 660–661) лунная поэзия трактуется как нелепая пародия на земную.

Гаспаров Б. Литературные лейтмотивы. С. 30.

Эта тетя флиртовала с маленьким Лужиным, научила его играть в шахматы и находилась в любовной связи с его отцом. Не та же ли фигура воспроизведена Набоковым в тетушке Мод («I was brought up by my dear bizarre aunt Maud»)? Возможно, на ту же тетушку — первую совратительницу, первую музу — указывают особенные метафоры, которыми описывает свои ранние вдохновения Шейд: «One day, when I’d just turned eleven […] There was a sudden sunburst in my head […] Like some little lad forced by a wench With his pure tongue her abject thirst to quench, I was corrupted, terrified, allured» (В переводе Веры Набоковой последняя строка передана как «и изумление длится, и не проходит стыд»; ср. с чувствами Лужина, когда он застал отца с тетей: «он очень удивился, и стало ему почему-то стыдно»). Такое понимание воспитательной практики тетушки Мод сближает Шейда с Лужиным и с Лолитой; значит, у детского совращения бывает и счастливый конец. См.: Набоков. Защита Лужина // Собрание сочинений русского периода. Т. 2. С. 346; Nabokov. Pale Fire. 1990. P. 38; Набоков. Бледный огонь. С. 34. Попытку доказать биографическую реальность совращения юного Набокова его дядей см.: Brandon S. Centerwall. Hiding in Plain Sight: Nabokov and Pedophilia // Texas Studies in Literature and Language. Vol. 32, 3. 1990. P. 469–484. На мой взгляд, такая гипотеза недоказуема и не нужна; набоковский мотив совращения (в ключевых текстах всегда гетеросексуального) воспроизводит детскую фантазию, не обязательно реализованную.

В «Смотри на арлекинов!» приводится список произведений героя, который в общем соответствует произведениям Набокова. «Защита Лужина» в этом списке переименована в «Полнолуние» (1929): тема оставалась важна для позднего Набокова.