Владимир Петрухин - Загробный мир. Мифы о загробном мире

В страшном челне Данте впадает в забытье и приходит в себя уже на другом берегу — в лимбе. Эта область, окаймляющая адскую пропасть, предназначена для ветхозаветных праведников и некрещеных младенцев, что умерли безгрешными. Вергилий вспоминает, как при нем в лимб сошел мессия с победной хоругвью и вывел прародителя Адама, Авеля, Ноя и Моисея, Давида, Авраама с Иаковом, Рахиль и множество праведников.

Но Данте помещает в лимб и язычников: то были поэты: Гомер, «превысший из певцов всех стран», Гораций, Овидий, Лукан; эпические и исторические герои: Электра, Гектор, Эней и Цезарь, «друг сражений». Грядущая эпоха гуманизма допустила в лимб и мусульманина: Данте увидел на светлых полях лимба султана Саладина, рыцарское благородство которого было прославлено в легендах крестоносцев. Наконец, вокруг Аристотеля Данте увидел сидящих мудрецов — ближе всех Сократа (его мечта о встрече с мудрецами на том свете сбылась в «Божественной комедии»), затем Платона, Демокрита и прочих, включая мусульманских ученых Авиценну и Аверроэса (Ибн Рушда), благодаря трудам которого средневековая Европа познакомилась с наследием Аристотеля.

А. И. Солженицын в романе «В круге первом» не случайно использует этот локус Дантова ада для обозначения «шарашки». «Спецы», которые там сидят, необходимы властям и поэтому удерживаются ими на краю пропасти ГУЛАГа.

Во втором круге у Данте пребывает Минос, но не как верховный судья античного Аида, а как бес, назначающий наказание заблудшим душам. Он обвивает их своим хвостом на столько ступеней адской пропасти, на сколько они грешны. Вокруг адский вихрь кружит сонмы душ, которые поддались зову плотской любви. Возглавляет сонм терзаемых черным вихрем древняя царица Семирамида; здесь же Клеопатра и Елена, виновница Троянской войны, ее возлюбленный Парис и даже Ахилл. Там же оказываются и герои средневековых рыцарских романов, в том числе Тристан. Из сонма мчащихся душ Данте выделяет две сплетенных в вихре души современников — Франчески да Римини и ее возлюбленного, убитых ревнивцем-мужем. На вопрос Данте, что подвигло их на запретную любовь, Франческа поведала о прочитанном ими рыцарском романе, в котором рассказывается как Ланселот воспылал страстью к королеве Женьевре, что и вдохновило их на то, чтобы отдаться своим чувствам. Поэт же, свидетель воздействия литературных образцов, сам лишается чувств, потрясенный рассказом и загробной судьбой лю-бовников.

Но путь его ведет в третий круг, к новым мучениям, причиняемым ледяным дождем и треглавым Цербером, три пасти которого терзали здесь чревоугодников. Данте удалось избежать этой участи — Вергилий швырнул в пасти Цербера горсти земли. Поэт видит среди страждущих душ Чакко — знаменитого чревоугодника, прославленного в одной из новелл «Декамерона». Как и другие визионеры начиная с Одиссея Данте вопрошает мертвого о грядущей судьбе живых, и Чакко рассказывает о будущих судьбах Флоренции, раздираемой распрями. Узнает Данте и о загробной участи знаменитых флорентийцев, которые оказываются в нижних кругах ада. Он вопрошает у Вергилия о том, что будет с душами после Страшного суда, и Вергилий отвечает, опираясь на известную ему «науку» — учение Аристотеля: мучения и блаженство достигают совершенства, когда после Страшного суда души соединятся с телами.

Ученые рассуждения прервал рев Плутоса из круга четвертого; он был естественно превращен Данте в беса, как и прочие персонажи языческой — античной — мифологии. Толпы скупцов и расточителей сталкивались здесь в бесконечном хороводе, терзая друг друга. Среди них Данте видел не одного кардинала и даже папу и множество клириков, отмеченных тонзурой.

Затем путники достигают Стигийского болота в круге пятом, и огни с башни города Дита сигнализируют о прибытии новых душ. Перевозчиком здесь оказывается Флегий, дочь которого, по античному мифу, соблазнил Аполлон: в ярости Флегий сжег святилище бога в Дельфах, и поэтому в Дантовом аду он стал перевозчиком через болото, в котором испытывали муки гневливые люди. Челн перерезает топь, наполненную душами, и, когда флорентийский недруг Данте, рыцарь Ардженти, попытался выбраться на поверхность, прочие души набросились на него, погружая в топь.

Над городом Дита, стены которого окружали нижний ад, отблески негасимого пламени озаряли мечети: в эпоху, следующую за Крестовыми походами, адский город рисовался как иноверный — мусульманский. Здесь подобные огню падшие ангелы проявили коварство, потребовав, чтобы мертвый провожатый оставил живого и отдался в их власть. Данте ужаснулся, но Вергилий, поминая сошествие Христа во ад, велел отпереть железные врата града преисподней. Тут три фурии взмыли над башнями адского города, преграждая вход и призывая Медузу, чтобы от ее взгляда окаменел живой, проникший в адские пределы. Но Вергилий успел отвратить Данте от страшного взора, закрыв ему глаза. И здесь ангел, посланник небес, ступая по Стигийскому болоту как по суше, напомнил «проклятому роду», кто властен открыть врата ада. При этом Данте вкладывает в уста ангела античный миф о пленении Гераклом Цербера, морда которого до сих пор носит следы от Геракловой цепи.