Владимир Петрухин - Загробный мир. Мифы о загробном мире

В зал суда умерший входит один или в сопровождении жены, но на некоторых виньетках его приводит туда Анубис, либо бог с головой собаки, держащий в левой руке нож, либо Гор — сын Исиды. Довольно часто Осирис изображен не один, а в сопровождении Исиды, Нефтиды и четверых сыновей Гора, которые стоят на цветке лотоса. Стебель этого цветка растет из вод озера, которое питается водами небесного Нила и служит источником воды для душ блаженных и богов.

Тот, обращаясь к Эннеаде, говорит, что покойный признан праведным. Тогда суд выносит оправдательный приговор: «Нет позволения, чтобы чудовище Амт Пожирательница овладело им; пусть дадут ему хлеб, кладущийся перед Осирисом, земельный участок в одну десятину, находящийся в Полях Иару». Уже будучи оправданным, умерший еще раз настаивает на своей праведности при выходе из зала и ведет диалоги магического характера с привратниками, дверями, докладчиками.

Гарантами вечной жизни были магия и ритуальная чистота — очистительные церемонии, соблюдение пищевых табу. Все это должно было устранить опасности, подстерегающие умершего в его загробной жизни.

Специальный бог Шексему, покровитель виноделия, был ответствен также за изготовление масел для притирания и бальзамирования; он призван был охранять мумию от повреждения и наказывать тех, кто пытался осквернить останки.

Уже в «Текстах саркофагов» возникает идея загробного суда, то есть вечную жизнь определяет в том числе и этический принцип. Суд и психостасия происходят либо в барке бога Солнца, либо на острове Огня, либо в Гелиополе или Абидосе; судья, обычно, — Ра или Осирис.

Со становлением идеи справедливого загробного суда преисподняя оказывается разделенной на сферы — светлое пространство близ богов и ад для грешников (сказка о Са-Осирисе). Описание наказаний содержится в «Книге амдуат», «Книге врат» и «Книге пещер». Грешники лишаются погребения — боги срывают погребальные пелены с «врагов, приговоренных к наказанию в Дуате»; они лишены общения с богами, тепла и света, их удел лишь темный хаос. Распространенное наказание — связывание и заключение. В «Книге врат» Гор объявляет: «Вы связаны сзади, злодеи, чтобы быть обезглавленными и перестать существовать». В «Книге пещер» преисподняя описана как тюрьма, из которой грешники не могут выйти.

Самым грозным наказанием считалось окончательное уничтожение всей сущности грешника: и тела и души. Души грешников существовали независимо от тела в перевернутом положении — вниз головой, они не могли воссоединиться с телом, чтобы жить полноценной загробной жизнью, а потому им предстояло полное и окончательное уни-чтожение. Такое уничтожение достигалось обезглавливанием или сожжением. В «Книге амдуат» грешников сжигают в котлованах, в «Книге пещер» казнь огнем совершается в специальных котлах, куда бросают головы, сердца, тела, души и тени грешников (что напоминает средневековые христианские поверья об аде).

Вместе с неуверенностью в том, что ритуал обеспечит загробное блаженство, рождается религиозный скептицизм. На одной египетской стеле умершая жена обращается к пережившему ее мужу с призывом наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях:

«…Следуй своим желаниям день и ночь. Не давай заботе места в твоем сердце. Ибо Западная страна — это страна сна и мрака, обиталище, где остаются те, кто здесь пребывает. Они спят в своем обличье мумий, они никогда не просыпаются, чтобы увидеть своих друзей, они не узнают ни своих отцов, ни своих матерей, их сердце больше не заботится об их женах и детях. На земле всякий наслаждается водою жизни, но я страдаю от жажды. Вода приходит к тому, кто пребывает на земле, а я жажду и не могу испить воды, которая есть здесь у меня. С тех пор как я пришла в эту долину, я не знаю, где я нахожусь. Я томлюсь по воде, которая течет здесь. Я тоскую по ветерку на берегу реки, который освежил бы мое сердце в его печали. Ибо имя бога, царящего здесь, звучит: совершенная смерть. Когда он зовет, все люди, трепеща от страха, приходят к нему. Для него нет разницы между богами и людьми, великие и малые равны перед ним. Он не оказывает никакой милости тому, кто его любит; он одинаково забирает и ребенка, отрывая его от матери, и старика. Никто не приходит поклониться ему, ибо он не проявляет милости к тем, кто ему поклоняется, он не ценит тех, кто приносит ему жертвы».

Вместе с тем диалог умершего Ани с богом Атумом (Новое царство, XVI–XI вв. до н. э.) пытается внушить оптимизм, предвкушение идеального блаженства на том свете: