Геннадий Обатнин - История и повествование

Очевидно, что ответ на этот вопрос зависит от понимания самой природы эмоции. В настоящей работе мы опираемся на традицию «символической» или «интерпретативной антропологии», один из родоначальников которой Клиффорд Гирц писал: «Культурными артефактами в человеке являются не только идеи, но и эмоции <���…>. Ни правящие координационные области, ни умственное строение у человека не могут быть сформированы достаточно четко в отсутствие направляющего воздействия со стороны символических моделей чувства. Чтобы принимать решения, мы должны знать, что мы чувствуем по поводу тех или иных вещей, а чтобы знать, что мы чувствуем по их поводу, нам нужны публичные образы чувствования, которые нам могут дать только ритуал, миф и искусство» [14] Гирц К. Интерпретация культур. М., 2004. С. 96. В этом свете очевидно, что литературное переживание — лишь одна из разновидностей культурного переживания, которое может быть основано на разных формах символической деятельности человека, но в данной работе мы ограничиваемся исключительно этой проблематикой. Превосходный обзор современных психологических и антропологических теорий эмоции с точки зрения их применимости в историческом исследовании см.: Reddy W. The Navigation of Feeling. Cambridge, 2001. . Тем самым, по словам того же Гирца, анализ проблематики, связанной с эмоциями, переносится «из сумеречной, недоступной сферы внутренних чувств в тот же самый хорошо освещенный мир доступных внешнему наблюдению вещей, в которых мы находим такие качества, как хрупкость стекла, воспламеняемость бумаги и, если обратиться к метафоре, сырость Англии» [15] Там же. С. 113. .

Сама возможность такого переноса основана на том, что можно условно назвать «парадоксом эмоции». С одной стороны, по крайней мере в современной культуре, принято воспринимать эмоции как, во-первых, нечто глубоко личное, интимное, принадлежащее только испытывающему их человеку, а во-вторых, как нечто возникающее и исчезающее сугубо спонтанно, подчас неожиданно для их носителя [16] Как показал Золтан Кёвежец, базовой для определения эмоции в современной культуре является метафора жидкости, рвущейся наружу из замкнутого сосуда (см.: Kovecses S. Emotion Concepts. New York; Berlin; Heidelberg, 1990). Эта интерпретация поддержана и вполне ощутимой этимологией самого слова «эмоция». См.: Sarbin T. R. Emotions as Narrative Emplotments // Entering the circle. Hermeneutic Investigation in Psychology / Ed. by M. J. Parker and R. B. Addison. Albany, 1989. P. 187. . В то же время конкретные проявления эмоциональной жизни в значительной степени детерминированы культурными нормами и ожиданиями, а также в основном предсказуемы как для того, кто их переживает, так и для окружающих. Большинство из нас, в общем, способны с высокой степенью вероятности представить себе, как будет реагировать он сам, а также более или менее известные ему люди на те или иные события. Прогностические ошибки здесь, разумеется, возможны и нередки, но сама возможность осознать их в этом качестве указывает на существование принятого стереотипа.

Как пишет историк Жаклин Сарсби, «обычай и социальные нормы определяют способы, которыми мы выражаем любовь и ненависть и даже горе и веселье, но они определяют и ситуации, которые порождают подобные эмоции, диктуют, как долго и с какой интенсивностью мы должны их испытывать. В то же время человек переживает глубоко прочувствованные им эмоции как глубоко личные события, зародившиеся внутри него, как будто бы в порыве ощущений, находящихся вне сферы самоконтроля. Сама идея, что социальные силы скорее, чем глубоко индивидуальные потребности и желания, формируют твою любовь, воспринимается как покушение на свободу личности, вторжение в ее таинственный мир, в богатство и разнообразие ее интимных переживаний» [17] Sarsby J. Romantic Love and Society. Harmondsworth, 1983. P. 1. Cp. противоположную точку зрения: «Базовые компоненты романтической любви — привлечение внимания и привязанность являются панчеловеческими эмоциями, основанными, так же как и другие базовые эмоции, на физиологии мозга, <���…> циклическое привлечение внимания и привязанность возникли примерно четыре миллиона лет тому назад вместе с первичными репродуктивными стратегиями. <���…> Культура играет решающую роль в выборе того, кто вас привлекает, в том, когда вы начинаете ухаживания и как вы добиваетесь взаимности потенциального партнера. Но родители, книги, фильмы, песни и другие культурные феномены не учат вас тому, что чувствовать, когда вы влюбляетесь. Напротив того, эти эмоциональные реакции, как и чувства страха, гнева и удивления, порождены физиологией мозга и тела» ( Fisher Н. The Nature and Evolution of Romantic Love // Passionate Attachments / Ed. by W. Gaylin and E. Person. New York, 1988. P. 24–27). .