Александр Васильев - Этюды о моде и стиле

Версаче был необычайно щедр с танцовщиками труппы балета Бежара в Лозанне. За некоторое время до премьеры он присылал из Италии большой фургон своих созданий, предназначенных для бутиков, и Бежар вместе с танцовщиками сам выбирал подходящие костюмы. А можно ли забыть работу Версаче для балета в память Фредди Меркьюри? Триумфом и кульминацией работы Версаче для Бежара явился балет «Барокко бельканто», показанный за год до смерти художника во Флоренции, в великолепном саду Боболи дворца Питти — резиденции князей Медичи. Для Бежара были созданы трико с геометрическим рисунком кубистского толка. Целая армия красавцев-манекенщиков была привезена на выстроенную в саду летнюю сцену.

Они выглядели греческими статуями рядом с подвижными и пластичными телами танцовщиц и танцовщиков. Наоми Кэмпбелл исполняла роль Дивы и была единодушно отмечена критиками.

Театральность была в крови у Версаче. Организация его шоу, дразнящие воображение тела манекенщиц были превращены в вереницу сценических образов. Помнится великолепный предпоследний показ Версаче в парижском отеле «Ритц». Тогда Джанни выбрал темой Испанию и искал своего вдохновения на Иберийском полуострове. Вся его очень интересная и тактично созданная коллекция была полна образами испанских и латиноамериканских женщин. Синтезируя испанский период живописи Пикассо, дягилевские балеты и портрет первой жены Пабло, русской балерины Ольги Хохловой, Версаче тогда умело выкроил совсем новое из совсем старого. Его ностальгические и театральные формы скорее 1930-х годов показали кутюр в своей обыденности, кутюр на каждый день, если, конечно, такое бывает. Испанские мотивы были подчеркнуты рубашками с декольте до пояса, красно-испанскими, красно-кровавыми. Это была настоящая Испания в своем театрализованном провинциализме.

Убийцей Версаче оказался 27-летний психически больной человек, уже совершивший ранее четыре убийства на гомосексуальной почве. В прошлом успешный и эффектный жиголо, вскоре после совершенного убийства Версаче он был найден мертвым на яхте возле Майами. Его смерть была объявлена самоубийством. Как объясняла американская полиция, безумец охотился за знаменитостями, и Версаче был одним из них. Таинственная история…

Мой папа был замечательным человеком, большим художником и вечным тружеником. Искусство было для него смыслом, а не средством жизни. Он был художником искренним и плодотворным. Начав свою творческую карьеру в качестве театрального художника, оформил около трехсот спектаклей на сценах больших и малых. Он любил театр, как любят его лишь святые, одухотворенные создания. Отдавая свое сердце русскому драматическому театру в 1930–1980-е годы, мой папа прошел через множество стилей работы, методов оформления сценического пространства. Соединив в своем творчестве Запад и Восток, Север и Юг, он сумел зрительно воплотить себя в многочисленных стилях. От конструктивизма к реалистическому повествованию, от диапроекции до поворотного круга, от павильонной конструкции к сценической живописи — папа в совершенстве овладел всеми секретами сцены, которую знал как свои пять пальцев, и ТЕАТР отплатил ему успехом, аплодисментами и славой.

Нет в искусстве ничего более эфемерного, нежели театральное зрелище. Сотни и тысячи людей порой мечтают хоть одним глазком увидеть на сцене творящееся артистами, режиссером и художником волшебство. Но вот тают огни рампы… Закрывают занавес, пустеет зал, и лишь иллюзорное воспоминание об увиденном остается жить с нами. Покуда мы дышим! Когда же пробивает наш час земной, мы уходим вместе с нашим поколением, и о спектакле остаются лишь восторженные воспоминания современников, стопка пожелтевших фотографий, несколько выцветших костюмов и в лучшем случае что-то из реквизита.

«Театр — это живое искусство», — часто говорил папа. Всегда памятуя об этом, он воссоздал в безликой социалистической стране особый тип театральных декораций, истоки традиций которых уходят в глубь XIX века. Он обожал Россию и ее замечательное, великое прошлое. И он сумел передать современникам эту любовь к людям и их одеждам, изысканным интерьерам, усадебной и столичной архитектуре и поэтичным пейзажам России XIX века и заставил зрителей своих спектаклей любить ушедшее время и страдать о нем. И вот его трепетные прочтения Гоголя, Тургенева, Островского, Достоевского, Толстого, Чехова и Горького стали хрестоматийными и непревзойденными. Секрет его таланта хранился, на мой взгляд, в той замечательной большой и традиционной русской культуре, которую передали ему по наследству его родители. Воспитанием, примером и поощрением.