Александр Васильев - Этюды о моде и стиле

Тала Эрн начала с учениками ставить первые балетные постановки; она видела подобные спектакли только в фильме «Ленинградский балет» и хотела перенести это в Парагвай. Так, в Асунсьоне была поставлена первая «Жизель», потом и «Лебединое озеро», «Ромео и Джульетта». Способным учеником Талы Эрн был Мигель Бонэн, теперешний директор парагвайского балета, одно время танцевавший в Шведском королевском балете. Так постепенно сложилась труппа профессионального парагвайского балета. В его истории имя Натальи Николаевны Эрн значится как имя основательницы этой труппы.

В 1930-е годы Наталья Николаевна вышла замуж за русского эмигранта Сергея Митрофановича Ретивова. Он был сыном доктора, а по матери имел родство с харьковскими фабрикантами тканей Жмудскими, из семьи которых вышла знаменитая создательница театральных и балетных костюмов Варвара Каринская, урожденная Жмудская. Сергей Митрофанович после эмиграции из России жил в Африке, потом учился на инженера в Чехословакии, а впоследствии попал в Парагвай. В этом браке у Натальи Николаевны Эрн-Ретивовой (как писали в Парагвае, Tala Ern de Retivoff) родились две дочери, Татьяна и Мария, одна из которых живет в столице Перу Лиме, а другая — в Мадриде. Сергей Митрофанович прожил недолгую жизнь, он скончался в возрасте 37 лет.

С возрастом Наталья Николаевна решила перебраться поближе к дочери Татьяне, в Лиму. Причиной этого стало и открывшееся у нее раковое заболевание. Она была прооперирована, в течение пяти лет за ней наблюдали врачи, и болезнь ушла. Балетную школу Натальи Николаевны Эрн стала вести за нее Тереза Капур, ставившая с учениками каждый год по балету.

Перу Наталья Николаевна называет «положительной страной», и эта страна тоже тесно связана с русским балетом за границей. Основателем балета в этой стране стал бывший солист труппы «Русского балета полковника де Базиля», характерный танцовщик Дмитрий Ростов. На старости лет он был регентом в хоре русской церкви в Лиме, а затем уехал в Англию. Любимой подругой Натальи Николаевны в Перу стала русская эмигрантка, 84-летняя Таня Лигнау, настоящая русская дама с удивительной судьбой. Она в детстве жила в Манчьжурии, в Харбине. Ее отцом был француз, работавший на КВЖД. В конце 1930-х годов семья Лигнау вернулась на родину и поселилась в Воронеже. Там они начали работать, но продолжалось это недолго. Сперва был арестован и расстрелян Танин отец, объявленный врагом народа, а потом в северные лагеря была сослана ее мать; началась страшная лагерная жизнь в разных местах России.

Но вот началась Великая Отечественная война. Молодой австрияк из немецкой армии влюбился в Таню, оказавшуюся с мамой на занятой врагом территории, и отправил их в тихую Вену к своим родителям, чтобы переждать войну. Увы, Таниного жениха убили на той войне, а семья родителей, узнав об этом, выгнала Таню и ее маму из дому. Они скитались в Германии, и добрая немка подобрала их на паперти церкви. Впоследствии Таня и ее мама перебрались в Перу, подальше от ужасных воспоминаний.

Теперь у Татьяны Лигнау две маленькие собачки, которые ее обожают, и она часто навещает Наталью Николаевну Эрн, которая в последние годы живет в Лиме, в старческом доме при католической клинике «Padre Louis Tessa». Ее комната чиста и уютна, украшена русскими иконами. Наталья Николаевна много читает. Она часто повторяет: «Я чувствую себя русской!»

«В Париж я влюблен с 1900 года, когда впервые попал туда на Всемирную выставку в возрасте семи лет с матерью и сестрой». Когда слышишь подобное из уст собеседника, кажется, что перелистываешь исторический роман. Или художественную энциклопедию. И это во многом именно так. Эрте, свидетель триумфов «Русских балетов», сотрудник Поля Пуаре и автор почти 20 тысяч рисунков и эскизов, сегодня с огромным пиететом упоминается во всех трудах по искусству XX века, его работы — украшение многих музеев и крупнейших частных коллекций мира. О нем написаны сотни статей и десятки книг. И как ни покажется это парадоксальным, Эрте, свободно говорящий на шести языках, впервые рассказал о себе на своем родном, русском.

«Лакей, одетый в ливрею в зеленую и белую полоску с черными атласными рукавами, открыл мне двери. Меня провели в огромную светлую комнату, где из всей мебели были большое бюро и стул, поставленный в самом центре на шахматно черно-белом мраморном полу. Стены были закрыты серо-белыми полосатыми занавесями. Вошел Эрте. Он был в широкой пижаме, отделанной горностаем. Огромный персидский кот выгнул спину. Величественный князь Урусов, одетый в халат из китайской парчи, следовал за ним. «Хотите посмотреть на мои эскизы?» — спросил Эрте и, подойдя к стене, потянул шнур, раздвинул длинные серо-белые шторы, показывая сотни обрамленных рисунков, развешанных строгими рядами». — Писал о нем английский журнал в 1920-х годах.