Сборник статей - Личности в истории. Россия

Гордо взметнулся над Санкт-Петербургом золоченый шпиль колокольни церкви Петра и Павла, став символом города на Неве, а сама церковь пока не освящена, потому что освящать нечего – внутри голые стены. Повинуясь указу, отправили расписывать Петропавловскую церковь художников из разных ведомств города и даже вольных. «Смотреть» за живописью поручили Андрею Матвееву. Начали роспись, как положено, с купола. В верхнем ярусе работала живописная команда, писали по эскизам Матвеева фрески «из повестей евангельских». Работы в куполе шли безостановочно даже зимой. Берегли каждую минуту короткого светового дня. Можно только гадать, как художникам в неотапливаемом помещении удавалось согреваться самим и не давать замерзнуть краскам. Здесь, в Петропавловской церкви, живописцы показали себя по-настоящему единой командой. Каждому художнику Матвеев поручал именно ту работу, в которой тот мог наилучшим образом проявить свое умение и индивидуальность. Трудясь бок о бок, мастера учились друг у друга. Как было заведено испокон веков, у каждого мастера были ученики, которых он и воспитывал как собственных детей, и обучал профессии, передавая секреты своего мастерства. Поскольку рук не хватало, обучение шло ускоренными темпами. Лентяи изгонялись, искатели легкой жизни уходили сами, не выдержав тяжелых условий труда, а толковые и талантливые, подрастая, вливались в ряды команды.

Закончив роспись купола, художники сразу же принялись за убранство стен. Шел 1729 год, самый счастливый в жизни Андрея Матвеева. Работа, которой он отдавался со всем своим пылом, друзья, ученики. А еще в этом году он женился. Женился, встретив свою любовь, семнадцатилетнюю дочь кузнечного мастера Ирину Степановну Антропову. Вскоре после свадьбы и написал Андрей «Автопортрет с женой». Жили Матвеевы небогато, в небольшом доме «о трех деревянных покоях на санктпетербургском острову». С ними два ученика Андрея, они поселились у него с первых месяцев после его возвращения на родину. В этом году к Матвееву на обучение поступают еще шестеро детей мастеровых из Петергофа и Стрельны, а также сын кирпичника.

У живописцев Андрея Матвеева, как всегда, дел невпроворот. С каждым годом команда крепнет, растет число учеников. Главной школой для них становится совместная работа с учителем. Вместе с мастером они переходят из Петропавловской церкви в Летний и Зимний дворец, на роспись трех Триумфальных ворот, воздвигнутых в честь торжественного въезда императрицы Анны Иоанновны в Санкт-Петербург. Вместе с Матвеевым и его живописцами работают ученики в Петергофе и Царском Селе, помогают расписывать Сенатский зал в здании Двенадцати коллегий, занимаются бесконечной реставрацией ветшающей монументальной живописи.

Живописная команда уже не та, что была раньше. Она превратилась в содружество творческих личностей, способных исполнить любые работы: от икон, портретов до огромных плафонов и панно, садовые украшения, театральные декорации и костюмы, миниатюры из финифти. Это уже настоящий художественный центр со своей сформировавшейся системой обучения. Пройдут годы. В Санкт-Петербурге откроется Академия художеств. Именно система обучения, заложенная в Канцелярии от строений во времена Матвеева и продолженная потом его учениками, ляжет в основу преподавания в академии.

За все нужно платить. Спрос на живописцев Андрея Матвеева очень велик, их постоянно перебрасывают с одного места на другое, ничего не дают довести до конца. Раз уж они снискали себе славу самых умелых и надежных мастеров, универсалов, то им и стали поручать любую работу без разбора. Так, Матвееву, выполняя высочайшие капризы, пришлось раскрашивать царскую голубятню и экипажи царской конюшни, украшать императорскую галеру, выполнять сотни других бестолковых поручений. Художник на государственной службе – лицо подневольное. Тем более тогда, в жестокие годы правления Анны Иоанновны. В России – засилье иностранцев-временщиков, которых мало что заботит, кроме собственного обогащения. Завоевания Петра I безжалостно уничтожаются. Многих его сподвижников, тех, кому небезразлична судьба России, ждут казни, ссылки, плети. Пять лет провел в казематах Петропавловской крепости и затем был сослан в Сибирь, где вскоре умер, любимец Петра, изумительный портретист Иван Никитин.

Андрея Матвеева не трогают пока, он нужен, работает на износ. Его творческие силы напряжены до предела. Помимо прочего на нем и все административные дела, счета, отчеты, распределение материалов, дров, свечей. Скромный и терпеливый, Матвеев превращается в настырного просителя, когда дело касается его команды. Он постоянно хлопочет то о выплате денежного и хлебного жалования ученикам, то о дровах для отопления помещения, где пишутся картины. Матвеев то и дело напоминает Канцелярии от строений, что один из его мастеров «пришел во всеконечное убожество», другой «претерпевает с домашними своими немалую нужду», третий «впал в несносные долги». Уже тяжело больной он пишет рапорт, просит «о награждении обретающихся при нем живописного дела учеников – Ивана Скородумова, Андрея Ярошевского, Петра Игнатова прибавочным жалованием… показанные ученики обретаются в науке своей со всяким прилежанием и неленостью, а определенным ныне жалованьем пробавляются как в пище, так и в одежде с немалою нуждою». Самому Матвееву месяцами задерживают жалованье, а ведь у него уже трое детей, семье едва удается сводить концы с концами. «Даровал ему Бог ныне дочь, – пишет Андрей, – которую в христианскую веру весть чем не имеет». С начала 1738 года жалование Матвееву перестают выплачивать совсем. Нет, видите ли, денег в казне. При этом иностранцам продолжают платить огромные суммы.