В. Авдеев - Расовый смысл русской идеи. Выпуск 2

Русские ушли в себя, «замерли», как замирает природа перед всеочищающим ураганом…

[1] Солоневич И. Народная монархия. – М.: Феникс, 1991. – С. 218–227.

[2] Там же. – С. 20.

[3] Там же. – С. 234.

[4] Шпенглер О. Закат Европы. – М.: Мысль, 1993. – С. 550–551.

[5] Там же. – С. 551–553.

[6] Теун Марез. – Т. 2. – С. 41–42.

Условия постсоветского кризиса, который мы, как и многие наши коллеги, склонны рассматривать прежде всего как «кризис ценностей» [1], возможно, позволяют именно нам, русским, наиболее четко видеть кризис общемировой – глобальный кризис Белой цивилизации, переживаемый ею в настоящий момент. Здесь, в России, «в одной отдельно взятой стране», в гипертрофированном, гротескно преувеличенном виде мы наблюдаем весь тот «негатив», который характеризует предсказанные в древности Сумерки Богов , встающие ныне над цивилизацией Севера:

С другой стороны, именно мы, русские, едва ли не единственные изо всех народов нордического корня, до сих пор храним хотя бы остатки духа древних Белых Варваров. И это сочетание ярчайшего проявления общего кризиса с ощущением – где-то в глубинах самого нашего существа – сакральной причастности к наследию Севера позволяет нам думать, что не все еще потеряно, что именно над балто-славянским регионом начнется когда-нибудь новый Белый Рассвет.

Словами Александра Белова, «сегодня мы последние варвары белой расы. Последние варвары типологического традиционализма. Сегодня мы, осознавая себя соляриями, живем среди исторически умерших людей и народов, среди деградировавшей культуры. Наша сила не только в том, что мы можем перерождаться, являясь проводниками Новой Традиции, но, главным образом, в том, что мы способны делать это сознательно» [2].

Это так. Там, где европейские пессимисты во главе с Рене Геноном и его школой печально свешивают головы, обреченно констатируя смерть Западной Традиции и постулируя невозможность ее реставрации, там мы, русские, не только исследуем самое Традицию, но и делаем конкретные шаги в сторону грядущего Рассвета.

…Нордическая сакральная Традиция необъятна, и прежде всего – потому, что никогда не была – и не должна становиться сейчас! – только лишь религиозным учением. Напротив, Традиция – это самый Дух, сокрытый в природе нашего мира и, соответственно, в нашей собственной природе. Поднять этот Дух из глубин Мира, – а значит, – и из глубин нашего собственного бессознательного, из глубин нашей кровной, сакральной и генетической, памяти, – вот наша задача.

И эта задача – на любом уровне – решается только одним средством.

Посвящением.

Древние варвары считали, что бытие есть волшебная ткань, сплетаемая Богинями Судьбы, и каждое событие – узелок этой ткани – происходит именно тогда и именно так, как того требует сплетаемый узор. Наверное, совсем неслучайно то, что ряд принципиально важных для возрождения Традиции открытий в областях психологии, этнопсихологии, истории религий был сделан именно сейчас, во времена Сумерек Богов — кризиса традиционной цивилизации Севера.

Одно из таких открытий связано с обнаружением своего рода дискретности, «разделенности» человеческого бессознательного и, соответственно, его мироощущения, мышления и, в конечном итоге, – всей его жизнедеятельности. Пионером в этой области стал величайший психолог XX века Карл Густав Юнг, обнаруживший и выделивший как в личном, так и в коллективном бессознательном самостоятельные и четко определенные образы, которые и были им названы архетипами (т. е. «первообразами») [3]. Несколько позднее работа в этом направлении была продолжена великолепным этнопсихологом и историком религий Мирчей Элиаде, указавшим на аналогичную архетипную «дискретность» мифологического и религиозного мышления [4].

Развивая мысль Элиаде и Юнга уже с точки зрения сакральной Традиции и, соответственно, памятуя о том, что « то, что внизу, – как то, что вверху », мы по-новому можем взглянуть на политеизм Нордизма. Действительно, ведь если микрокосм — человек – есть лишь отражение Мироздания, макрокосма , то и «дискретность», разделенность на архетипы, свойственная глубинам человеческого существа, должна быть лишь отражением аналогичной «дискретности», «разделенности» реально действующих в мире Сил, т. е. Богов. А значит, и сами человеческие архетипы – будь то архетипы бессознательного или архетипы мышления – суть отражение Богов в зеркале микрокосма.