Светлана Руссова - По Берлину. В поисках следов исчезнувших цивилизаций

В основе индийских мифологических представлений лежит понятие о триединстве как взаимосвязанности всего материального и духовного, реального и ирреального, божественного и человеческого. Это, к примеру, три главных древнейших божества: Агни (огонь), Ваю (ветер), Сурья (Солнце), – олицетворяющие триединое мировое пространство и упорядоченную картину мира (земля – воздушное пространство – небо). Одновременно эти же божества считаются создателями трех главных форм магического слова: гимна, жертвенной формулы и песнопения. В брахманизме идея триединства представлена тремя ипостасями одного божества (Тримурти): Брахма – Вишну – Шива , выступающими в ролях соответственно творца мира, ассоциирующегося с Мыслью, хранителя мира (Слово) и разрушителя (Дело). Каждая ипостась наделена также тремя характерными качествами. Так, Брахма – это страстность, активность и действенность, Вишну – ясность, сознательность и уравновешенность, а Шива – пассивность, бессознательность и инертность. Проявление в нескольких ипостасях свойственно, кстати, и другим индийским божествам. Так, Деви, богиня-мать, жена Шивы, вместе с ним воплощающая идею отца и матери Вселенной, символ женской творческой энергии, выступает в ипостасях милосердной Парвати (Ганги) и свирепой Кали – кровожадной воительницы Дурги. Троичность представлена и в картине мира индийской мифологии в виде трилоки , или «яйца Брахмы», порожденного силой тепла в первозданных водах. Скорлупа отделяет его от бесчисленного множества других миров, без конца исчезающих и появляющихся вновь.

Илл. 34 . Индия. Кубера – бог богатства

Каждая древняя культура имеет какую-то одну центральную идею, накладывающую отпечаток на все. Так, Египет отождествляется с культом Солнца и справедливости, Шумер – с культом силы, воинственности, агрессивности... Гуляя по залам музея Далем-Дорфа, рассматривая якш, гандхарвов, супарн, нагов, мандехов и прочих персонажей индийской мифологии, запечатленных на ритуальных сосудах, порталах, амулетах, миниатюрах, сцены из эпосов «Махабхарата» и «Рамаяна», приходишь к выводу о том, что культом Индии было миролюбие, приятие, вообще – любовь. Здесь нет четкой грани между Добром и Злом, между высоким и низким, прекрасным и безобразным, положительным и отрицательным. Все зыбко и неопределенно, не имеет конца, определенного итога. Это видно по этическому кодексу нравственного закона, практического поведения, любви и духовного освобождения, проходящему через все религиозные, философские, поэтические и прозаические, живописные и скульптурные произведения индийской культуры. Поэтому основой государственной политики здесь является удивительное миролюбие. Война воспринимается как страшная катастрофа, буквально как конец света, как нечто противоестественное. А путеводная нить «мысли семейной», залог семейного счастья – проповедь верности, долга, физической и духовной гармонии. Привлекательность этих идей надолго обеспечила «буддийское» настроение в русской литературе, оказала сильное влияние на развитие русского романтизма, символизма, шире – всего Серебряного века. Под обаянием индийской культуры находились Л. Толстой, Д. Мережковский, А. Белый, Н. Рерих, Вл. Соловьев, Н. Гумилев, В. Розанов, В. Брюсов, К. Бальмонт и многие другие поэты, философы, живописцы, музыканты.

Китайская культура принадлежит к числу тех, что по своему размаху, объему и влиянию на другие культуры могут быть названы мировыми. Как классические культуры Греции и Рима легли в основу современных европейских, так и китайская – создала литературный язык (вэнь янь), образование, всю духовную культуру дальневосточного региона – Японии, Кореи, Вьетнама, Тибета, Лаоса и т. д. Однако, несмотря на огромный интерес Европы к Китаю, начиная с XVI в. – его искусству живописи, скульптуры, фарфора, философии и литературы, тем не менее чаще всего глубинные смыслы китайского искусства западному человеку в основном не доступны. Это связано прежде всего с недостаточной распространенностью на Западе переводов текстов китайских поэтов и философов, а потому тот «свет с Востока», свет мудрости конфуцианства и даосизма, о котором хорошо знали древние, становится открытием для современного человека. Но главная проблема заключается не столько в объективной трудности китайского языка, сколько в бессилии европейца проникнуть в идею китайского искусства, его особую, отличную от европейской, эстетику.