Николай Непомнящий - Гарем до и после Хюррем

В блеске изумрудов в бороде Ибрагима усматривали дьявольский знак. В течение ряда лет из Дверей похорон постоянно вывозились трупы.

Однажды ныряльщик, прыгнувший в глубь небольшого пруда в парке у сераля, вынырнул оттуда с криком ужаса. На дне он увидел ряды стоящих мертвых женщин. Закутанные в саваны, они покачивались от течения. (Обитательниц гарема удаляли тайком. Их зашивали в мешки, к ногам привязывали камни. Потом ночью выбрасывали в водоем из шлюпок. Камни притягивали жертвы ко дну, и тела торчали вертикально).

Гарем, обслуживавший безумные фантазии Ибрагима, фактически управлял империей. Сопротивление оппозиции росло. Наконец представители всех родов войск потребовали от матери султана Кюсам низложить Ибрагима и поместить его в «клетку», а на трон возвести сына султана Мехмета.

Когда Ибрагим воспротивился этому, во дворец ворвались сипахи и по указанию муфтия убили его. Османский султан Ибрагим был задушен по приказу верховного шариатского судьи.

Престарелая Кесем, однако, не уступила своей власти новой матери султана Тюрхан-султан. Она все еще располагала козырной картой — поддержкой аги янычар. Ей казалось возможным, что в случае захвата янычарами власти молодой Мехмед будет отстранен, а на трон взойдет его младший брат.

Между тем формировались новые силы, выступавшие против Мехмета и послушного ему дивана. Наряду с борьбой враждебных партий при дворе возникло общественное движение за установление законности и порядка, а также — за прекращение произвола самой султанской власти.

Кесем пустила в ход козыри и проиграла. Ее сообщниками в заговоре были глава оруженосцев, большинство черных евнухов и янычары со своим агой.

Борьба за контроль над сералем началась с того, что Кюсам уговорила главу садовников открыть ночью ворота внутренних двориков вооруженным янычарам. Предполагалось, что они захватят спящего визиря и увезут его с собой в качестве заложника. Захват сераля казался неизбежным, но визирь перехитрил янычар. Он сказал, что намерен созвать заседателей дивана и удовлетворить требования янычар. Уйдя от них, он скрылся в третьем дворике, закрыв ворота на запор.

Пока дворик оборонялся лишь подростками и слугами, были приняты меры к розыску Кесем. Она спряталась в своей комнате. Старуху вытащили из сундука для хранения одежды. С нее сорвали драгоценные украшения и роскошное платье. Затем задушили, а тело выбросили за ворота.

Турхан-султан оказалась достаточно мудрой, чтобы предпочесть безопасность власти. Она уступила общественным требованиям. Визирем стал один из блестящих представителей семьи Купрулу. Таким образом, через сто лет после того, как Хюррем-султан плела интриги против сестер Сулеймана и первого претендента на престол, его сына от Махидевран — Мустафы, — закончилось правление женщин при султанах.

Наш рассказ о нравах гарема, а точнее, об их упадке во многом опирается на рассказы иностранцев, проживавших в то время в Турции, а те, в свою очередь, черпали сведения от разносчиков бесчисленных сплетен о внутренней жизни сераля. Конечно, большей частью эти события достоверны, но, естественно, они должны быть проверены в архивах и по другим источникам истории Турции. Свидетельства иностранцев так долго пересказывались, что многие легенды становились фактами, а факты, наоборот, — байками. Знакомясь с эпохой Сулеймана, мы будем то отдаляться по необходимости, то снова возвращаться к ней. Однако сразу стоит отречься от многих западных баек, к примеру, о том, что главный визирь Ибрагим был евнухом; что женщины из султанской семьи выдавались замуж только за евнухов, чтобы не могли иметь детей; что Михримах и обитательницы гарема требовали захвата Мальты только потому, что галеры рыцарей перехватили торговые суда с грузами одежды и драгоценностей для этих женщин; что Селим приказал захватить Кипр лишь потому, что с этого острова привозили его любимые вина…

Что касается самого Сулеймана, то его темную сторону мы можем разглядеть сейчас отчетливее. Сильная личность, как бы сказали психиатры, эволюционировавшая к жестокости. Светлую сторону этого известного человека, состоявшую в том, что он стремился к свершениям, выходящим за рамки его эпохи, мы замечаем эпизодически. Только последствия его деяний свидетельствуют о ней более определенно. Кто из других великих деятелей прошлого к западу от Константинополя — от Генриха VIII до Екатерины Медичи — оставил столь обширную библиотеку?